Она была готова к интимным отношениям с ним в первую же ночь, когда они об этом заговорили. А может, и с того самого момента, как она его увидела. — Раз уж нам придется остаться здесь еще на один день, я думаю, наша связь должна начаться завтра ночью. Если вы, конечно, согласны.
Еще накануне Фокс обнаружила небольшой залив, где не было течения. Она могла бы искупаться и вымыть волосы, чтобы начать связь во всеоружии. Было важно, чтобы от нее не пахло, как от свиного окорока.
Таннер смущенно откашлялся, но его голос все же прозвучал довольно резко:
— Думаю, завтрашняя ночь подойдет. Я поищу место, где бы мы могли уединиться.
— Хорошо. — Ей показалось, что мужчины смотрят на них так, будто поняли, что именно они с Таннером обсуждают. — Значит, завтра ночью. — Больше, при всем желании, она ничего не могла из себя выдавить.
— Я буду ждать с нетерпением. — Взгляд Таннера остановился на ее губах, и ее, словно патока, окатила горячая волна. О Господи! Когда его глаза становились такого густого золотисто-коричневого цвета, ее сразу же начинали обуревать самые дикие фантазии.
Облизнув губы, она потерла ладонь кончиком косы. В первый раз с того момента, как она познакомилась с Таннером, она не могла придумать, как просто и непринужденно с ним попрощаться.
— Теперь вам надо уйти. — Черт. Она опять ляпнула не то. — До свидания.
Она пошла прочь, чувствуя себя отвратительно. Люди не говорят «до свидания», когда отходят на несколько шагов. О чем она только думает? Было что-то странное и непонятное в том, что она просто глупеет в присутствии этого человека. Она взглянула на Ханратти и Брауна и вздрогнула от отвращения. Хорошо бы они сейчас сделали что-нибудь такое, за что она могла бы их выругать. Сейчас ей было необходимо напоминание о том, что она не сентиментальная дура.
Злясь на себя, она подошла к навесу от солнца, который соорудил Ханратти.
— Предупреждаю вас, если только вам вздумается выкинуть какую-нибудь штуку у меня за спиной, я вырву у вас печенку и сварю ее на завтрак.
— Какого черта? — Ханратти в изумлении опустил на колени рубашку, которую чинил.
— Тебя это тоже касается, — повернулась она к Джубалу Брауну. Тот зевнул и откинулся на седло. — Я с удовольствием переломала бы тебе ребра.
— Таннер оказал бы нам услугу, если бы он поторопился с ухаживанием и приступил к главному, — парировал Браун.
Он открыл один глаз, взглянул на Фокс и проворно увернулся от ее сапога.
— Меня ты тоже собираешься поколотить? — поинтересовался Пич.
— Все может быть, — буркнула она и пошла снимать с веток выстиранное белье.
Фокс закончила мыть тарелки после ужина и, перехватив взгляд Таннера, сделала ему знак отойти от костра к лошадям.
— Мне надо поговорить с вами о… ну, вы знаете… насчет завтрашней ночи.
— Вы передумали?
Голос Таннера прозвучал разочарованно, и это немного подняло ей настроение.
— Нет, но меня кое-что беспокоит. Таннер погладил бок лошади.
— Что именно?
— Ну… — Она замялась. Как назло, темнота еще не наступила: дни становились все длиннее. — Мы с вами задумали начать завтра нашу любовную связь, а ведь мы ни разу даже не поцеловались. — Она бросила на него взгляд, а потом уставилась на большой глаз лошади. — Что, если мы начнем связь и окажется, что нам не нравится целоваться? Или обнаружим, что между нами не пробегает искра?
Таннер сделал шаг ей навстречу, но она вытянула руку, останавливая его.
— Нет, не надо сейчас меня целовать, а то я подумаю, что вымолила у вас поцелуй, и это сведет меня с ума.
Он удивленно поднял бровь, и его внимательный взгляд снова остановился на ее губах.
— И как же вы предлагаете решить эту проблему?
— Вам лучше знать. Вы же отвечаете за ухаживание.
— Мне понравится вас целовать, Фокс.