Услышав слова Хлои, она выпрямилась и, потрясенная, поднесла руку к горлу.
Никакая революция не могла сравниться с новостью, которую она только что услышала.
Дейтер заворчал, а Шнапс, расположившийся у него на коленях, оскалился.
Морис опомнился первым. Он понимающе взглянул на племянника увлажнившимися от радости глазами.
— Хо-хо!
Джон поерзал на стуле, не решаясь посмотреть дяде в глаза. Казалось, его вдруг чрезвычайно заинтересовала изображенная на обоях пасторальная сцена.
Морис принялся вполголоса напевать ту же песенку про кошку и мышку.
— Боже мой, это правда, Джон? — наконец обрела дар речи графиня.
Джон сидел подавшись вперед. Нужно попытаться все им объяснить. Он объяснит… когда сам разберется. Как Хлое это удалось? Полдня он размышлял об этом.
— Понимаете, графиня…
— Нет! — Бабушка побледнела. — Но ведь ты приехал всего несколько часов назад, Джон! Боже, признайся, ты совратил ее?
Она переводила взгляд с Хлои на Джона и обратно. Он чувствовал себя не в своей тарелке, а Хлоя… была похожа на мышь, только что проглотившую кота.
— В моей родной деревне человека, позволившего себе такие вольности, на четыре недели привязывали к стене амбара. — У Дейтера в запасе всегда имелся анекдот о таинственной деревне в Германии, где он провел детство. Истории эти были довольно бессмысленные, но Хлою забавляла их мрачность.
В данном случае он попытался досказать ее до конца, прежде чем, как обычно, погрузиться в сон.
— Мы говорим не об амбаре, Дейтер, а о нашей бедной маленькой Хлое! — Графиня достала пахнущий лавандой кружевной платочек и приложила его к глазам. Платочек служил ей прикрытием, из-за которого она могла тайком улыбнуться Морису.
Маркиз украдкой подмигнул ей в ответ.
Джон нахмурился.
— Нет. Вы должны выслушать меня…
— Мне это кажется очень романтичным. — Морис пожал плечами. — На дворе весна, не так ли? Пора любви.
— Это не имеет никакого отношения к… — вновь подал голос Джон.
— …этих людей оставляли без пищи и воды, — невозмутимо продолжал Дейтер, в его глазах появился странный блеск. Так бывало всегда, когда он доходил до самой жестокой части своих рассказов. — Вскоре они начинали выть, как дикие звери…
Джон закатил глаза.
— Бога ради, вы мне дадите договорить?
Шнапс, сидевший на коленях Дейтера, принялся лаять, словно в подтверждение слов хозяина.
Джон воздел руки к небесам и повернулся к Хлое, молча наблюдавшей за всей этой сценой.
Она застыла в неподвижности на своем чиппендейловском стуле и выглядела невинным ягненком. Только в фиалковых глазах блестело озорство и что-то похожее на удовлетворение.
— Вижу, ты не хочешь мне помочь, Хлоя, — сухо сказал Джон.
— О нет, мне кажется, вы сами прекрасно справляетесь, милорд, — весело улыбнулась ему Хлоя.
«Черт возьми, ей это доставляет удовольствие».
Джон потер лоб. Он понял, что это только начало.
— Хлоя предложила мне… — вновь повернулся он к графине.
— Хлоя предложила тебе? — недоверчиво переспросила старая дама.
— Понимаете, она чувствует… ей кажется… — Он не знал, что сказать.
— И что же я чувствую, Джон? — подала голос Хлоя.
Он бросил на девушку угрожающий взгляд. Не мог же он объявить о предложении Хлои и их странной сделке.
— Ты хочешь сказать, что не соблазнял ее, мой мальчик? — нахмурился Морис. — Ты меня сегодня разочаровываешь!
— …Изо рта у них идет пена. — Дейтер сверлил Джона глазами, представляя его на месте этих несчастных, а Шнапс тихо рычал.
Чаша терпения Джона переполнилась. Он встал и крикнул во весь голос, заставив всех умолкнуть:
— Мы собираемся пожениться, и давайте с этим покончим!
Больше он ничего не собирался объяснять. Пусть придумывают все, что им хочется.
Первым опять опомнился маркиз.