Я думала, что потеряю его! Это так страшно, когда у них начинается кашель!
— А сейчас он здоров?
— Здоров. Я вытянула его! Болезнь была опасной, но он — борец! Ничто его не победит!
— Рада, что он выздоровел!
Флора кивнула и начала бессвязно описывать симптомы крупа. Вдруг она сказала:
— Отнесу его наверх. Воздух становится влажноватым. Она повезла коляску к задней двери коттеджа, а я пошла за ней. Мне захотелось снова увидеть тех семерых сорок. Вообразила ли я, что в них было что-то зловещее? Это было бы так похоже на меня!
Флора нежно понесла куклу в детскую, а я по пятам следовала за ней. Она села в кресло, держа куклу, и лицо ее источало нежность.
Я подошла к картинке с семью сороками.
— "Одна для ночи…" — начала я.
— "Другая для дня…" — произнесла Флора. — Продолжайте, скажите все.
Я так и сделала. Она опередила меня на последней строке:
— "Седьмая для тайны…" — она покачала головой. — Чтобы ее никогда не раскрыли. — Флора выглядела очень торжественно и крепко прижимала к себе куклу.
Эта сцена была несколько жутковатой. Слова эти означали для нее нечто особенное. Что же это за тайна? Ум ее, конечно, был помрачен. От человека, считающего куклу ребенком, нельзя ожидать ясных мыслей.
Вдруг я встревожилась. В коттедж явно кто-то вошел. Я сказала:
— Должно быть, ваша сестра вернулась.
Флора не ответила и продолжала смотреть на куклу. На лестнице послышались шаги — тяжелые, разумеется, не шаги Люси. Голос позвал:
— Люси, где ты?
Это был Криспин. Он стоял в дверях, переводя взгляд с меня на Флору. Потом он взглянул на картинку. Тут все и свершилось. Флора резко встала. Кукла выпала из ее рук и разбилась об пол. Несколько секунд мы смотрели на ее разбитое китайское личико. Вдруг Флора издала мучительный вопль, опустилась перед куклой на колени и прижала ее ручки к своей груди.
— Нет! Нет! — кричала она. — Это не правда, это не правда! Я не хотела… Это тайна, которая никогда не должна быть раскрыта…
Криспин подошел к ней и помог встать на ноги. Она все еще рыдала.
— Я не хотела… Я не хотела, не хотела!
Он взял Флору на руки так же, как когда-то поднял меня, и отнес в спальню, где положил ее на постель. Резко повернувшись ко мне, он жестом приказал убрать разбитую куклу. Схватив ее, я побежала на кухню, положила на стол и поднялась обратно.
Флора лежала в постели, горестно рыдая. Криспина рядом не было. Он появился со стаканом в руке, дал выпить флоре лекарство и сказал скорее мне, чем ей:
— Теперь будет лучше.
Я подумала: как странно, что ему удалось сразу найти лекарство, которым можно ее успокоить… Он спокойно сказал мне:
— Все в порядке! Теперь она успокоится и скоро заснет. Я снова поразилась, что он хорошо знает, как нужно обращаться с ней.
Мы стояли у постели Флоры и наблюдали за ней. Менее чем через пять минут она перестала стонать.
— Сейчас она еще помнит. Подождем некоторое время! Как странно было находиться здесь, в этом коттедже, с Флорой, лежащей в постели, и Криспином рядом с ней. Он, конечно, хорошо знал дом, если сразу нашел лекарство, которым пользовалась Люси, чтобы успокоить сестру, да и держался он здесь как хозяин. Впрочем, он везде так держался…
Криспин взглядом велел мне следовать за ним. В кухне || он спросил:
— Что ты здесь делала?
— Я пришла навестить Флору. Я часто к ней захожу. Она пошла наверх и я вместе с ней.
— Мисс Люси не было дома?
— Нет. Полагаю, она ушла за покупками.
Криспин кивнул.
— Теперь мы должны избавиться от этого! — он показал на разбитую куклу, лежащую на столе. — Ее надо немедленно заменить. Я поеду в город и куплю что-нибудь похожее. Она не проснется до вечера. К тому времени кукла должна быть здесь. Флора должна увидеть куклу, лежащую в кроватке.
— Но она узнает…
— Ей скажут, что ей приснился дурной сон.