Но в руке у меня был пистолет.
Я услышал крик Рэя: "Берегись!"
В дверном проеме на фоне пламени обрисовался силуэт костлявого существа в грязных зеленых отрепьях. Голову прикрывала помятая каска, в руках была изъеденная ржавчиной винтовка. Лицо было изможденным, призрачным, черты скрывала ноздреватая корка засохшей жидкой грязи с рисового поля. Существо начало поднимать винтовку, чтобы выстрелить в меня, - медленно-медленно...
Я снял пистолет с предохранителя и дважды выстрелил, не целясь. От каски отскочила искра - одна из пуль прошла мимо цели, - но неясная фигура пошатнулась и попятилась к полыхающему пожаром "стэйшн-вэгону", где сперва словно бы расплавилась в вязкую слизь, а потом исчезла.
В закусочную опять полетели трассирующие пули. "Фольксваген" Черил содрогнулся - почти разом лопнули шины. Шины изрешеченной пулями патрульной машины уже давно стали плоскими.
За окном вырос еще один "ночной пластун" - этот был без каски; там, где полагалось бы расти волосам, череп покрывала слизь. Он выстрелил. Я услышал, как пуля с жалобным воем пронеслась мимо моего уха, и, прицелившись, увидел, что костлявый палец снова жмет на курок.
Пролетевшая у меня над головой сковорода угодила этому созданию в плечо и сбила прицел. На мгновение она увязла в теле "ночного пластуна", словно вся его фигура была слеплена из грязи. Я выстрелил раз... другой... и увидел, как от груди существа отлетают какие-то ошметки. Разинув в беззвучном крике то, что когда-то давно, пожалуй, было ртом, оно ускользнуло из поля зрения.
Я огляделся. Черил с белым от шока лицом стояла за стойкой. "Ложись!" - заорал я, и она нырнула в укрытие.
Я подполз к Прайсу и сильно встряхнул его. Он не желал открывать глаза. "Проснись! - взмолился я. - Проснись, черт тебя дери!" А потом я прижал дуло пистолета к голове Прайса. Боже милостивый, я не хотел никого убивать, но я знал, что должен вышибить "Ночных пластунов" из этой башки. Я колебался... слишком долго.
Что-то сильно ударило меня по левой ключице. Я услышал, как хрустнула кость - будто сломали метлу. Силой выстрела меня отшвырнуло обратно к стойке и вдавило меж двух издырявленных пулями табуреток. Я выронил револьвер, а в голове у меня стоял такой рев, что я оглох.
Не знаю, сколько времени я пролежал без сознания. Левая рука была как неживая, будто у покойника. Все машины на стоянке горели, а в крыше закусочной зияла такая дыра, что в нее можно было скинуть трейлер на гусеничном ходу. Лицо заливал дождь. Хорошенько протерев глаза, я увидел, что они стоят над Прайсом.
Их было восемь. Те двое, кого я считал убитыми, вернулись. За ними тянулся шлейф сорной травы, а башмаки и изорванное обмундирование покрывала жидкая грязь. Они стояли молча, не сводя глаз со своего живого товарища.
Я слишком устал, чтобы кричать. Я не мог даже скулить. Я просто смотрел.
Прайс поднял руки. Он потянулся к "Ночным пластунам" и открыл глаза на багровом фоне мертво белели зрачки.
- Не тяните, - прошептал он. - Кончайте...
Один из "Ночных пластунов" наставил на него винтовку и выстрелил. Прайс дернулся. Выстрелил еще один "пластун", и в следующую секунду в тело Прайса в упор палили все. Прайс бился на полу, сжимая руками голову, но крови не было - фантомные пули его не задевали.
По "Ночным пластунам" пошла рябь, они начали таять. Сквозь их тела я видел языки пламени, пожиравшего горящие машины. Фигуры сделались прозрачными, заплавали в размытых контурах. В мотеле "Приют под соснами" Прайс проснулся слишком быстро, понял я; продолжай он спать, порождения его кошмаров положили бы конец всему этому там же, во флоридской гостинице. Они на моих глазах убивали Прайса...