Это словно путешествие, полное приключений и открытий, — иногда в подземных пещерах, иногда в заоблачных дворцах…
— Да-да. А как долго вы видите сон? Шесть часов? Десять минут? — снова перебил ее Крестоманси.
— Примерно полчаса, — ответила Кэрол. — Иногда в облаках или, быть может, в пучинах южных морей… Я никогда не знаю заранее, куда отправлюсь и кого встречу в пути…
— Так вы за полчаса заканчиваете целый сон? — еще раз перебил ее Крестоманси.
— Конечно нет. Некоторые мои сны длятся более трех часов! — сказала Кэрол. — А люди, которых я встречаю, — о, они такие необыкновенные и чудесные…
— Итак, вы видите свои сны в получасовых отрывках, — подвел итог Крестоманси. — И я полагаю, что вам приходится продолжать сон с того самого места, на котором прервался предыдущий получасовой отрывок.
— Само собой разумеется, — фыркнула Кэрол. — Вам ведь, наверное, уже говорили, что я могу управлять своими снами. А лучше всего у меня получается видеть сны равными кусками по полчаса. Будьте так добры, прекратите постоянно меня перебивать, я ведь стараюсь как можно лучше все вам рассказать!
Крестоманси отвернулся от моря и поглядел на нее. Он был явно удивлен.
— Моя дорогая юная леди, вы вовсе не стараетесь рассказать мне все как можно лучше. Видите ли, я тоже читаю газеты. Вы пытаетесь всучить мне тот же вздор, что и «Таймс», и «Кройдонской газете», и «Народному ежемесячнику», и, несомненно, бедняге Разумбергу. Вы говорите, что сны приходят к вам, когда им угодно, но строго по полчаса каждый день, и что вы никогда не знаете, куда отправитесь и что произойдет, но прекрасно умеете управлять своими снами. Ведь все это сразу не может быть правдой, вам не кажется?
Кэрол стала двигать браслеты на руке туда-сюда, стараясь успокоиться. Это оказалось нелегко, потому что солнце было ужасно жаркое, а визг, доносившийся из бассейна, — ужасно громкий. Кэрол всерьез задумалась, а не уволить ли Мелвилла и не сделать ли из Крестоманси злодея в следующем сне, и тут вспомнила, что следующего сна запросто может и не быть, если Крестоманси не придет ей на помощь.
— Я вас не понимаю, — заявила она.
— Что ж, тогда перейдем к разговору о самих снах, — рассудил Крестоманси. Он указал с террасы вниз, на голубую-голубую воду в бассейне. — Вот моя воспитанница Дженет. Это та светловолосая девочка, которую все остальные как раз сталкивают с трамплина. Она любит ваши сны. Она приобрела все девяносто девять, хотя, боюсь, Джулия и мальчики относятся к этому весьма презрительно. Они говорят, что ваши сны — сплошная слезливая муть и вечно одно и то же.
Разумеется, Кэрол была глубоко обижена тем, что ее сны называют слезливой мутью, но она сочла за лучшее этого не высказывать. Она снисходительно улыбнулась фонтану брызг, в котором скрылась Дженет.
— Дженет надеется, что, когда мы завершим нашу беседу, у нее будет возможность познакомиться с вами, — сообщил Крестоманси.
Кэрол улыбнулась еще шире. Она обожала знакомиться с поклонниками.
— Когда я узнал, что вы приедете, — добавил Крестоманси, — я попросил у Дженет вашу дорожную подушечку самой последней модели.
Улыбка Кэрол стала несколько уже. Людям вроде Крестоманси ее сны вряд ли понравятся.
— Мне понравилось, — признался Крестоманси.
Улыбка Кэрол стала шире. Отлично!
— Но знаете ли, Джулия и мальчики правы, — продолжал Крестоманси. — Ваши хеппи-энды действительно весьма слезливы и пошловаты, и всегда происходит одно и то же.