Рейли пришел в сознание, когда несколько человек подняли его на руки и понесли в санитарную палатку, которая находилась неподалеку от передовой.
От боли у него рябило в глазах, но он заметил, что война превратила мирный сельский ландшафт в адский пейзаж, и для того, чтобы залечить нанесенные земле раны, потребуется много лет. В это мгновение ему и впрямь показалось, что он находится в аду.
Что же касается французов, то все их надежды на реванш были рассеяны в прах. Их могущественный император был разбит наголову. Рейли видел, как бегущие французы топчут собственные знамена.
Около него появился верный Оливер. Он старался скрыть свое огорчение и говорить бодро.
— Вы поправитесь, сэр, — сказал адъютант. — Ничего серьезного. Это просто царапина.
В действительности же все лицо Рейли было залито кровью. Кровь также сочилась из ран на плече и ноге.
Рейли попытался сесть, но от боли едва не потерял сознание и бессильно откинулся назад.
— Что с моим отрядом? — прошептал он.
— Семеро человек убито и двадцать ранено. Солдаты восхищены вашим героизмом, сэр, — прспешно ответил Оливер. — Вам лучше не говорить. Врачи сказали, чтобы вы лежали спокойно, пока вам не перевяжут раны. Пройдет совсем немного времени, сэр, и вы снова будете на ногах, — добавил он.
Рейли тяжело дышал. И он, и его ординарец знали, что ранения не из легких.
— Победа сегодня за нами? — спросил Рейли.
— За нами, полковник. Мы победили, хотя старая наполеоновская гвардия не дрогнула и теперь прикрывает отход императора. Однако и она долго не продержится.
— Да, гвардия стоит до конца. Даже когда сражение проиграно, — пробормотал Рейли, все еще сжимая в руке саблю.
Он поднял глаза на Оливера и с трудом добавил:
— Сегодня мы стали свидетелями разгрома и падения корсиканца, Оливер. Ему уже не удастся оправиться после этого поражения.
Рейли обвел взглядом поле брани, покрытое телами солдат и лошадей. Как французских, так и английских.
— Столько убитых… И ради чего?
Его переложили в санитарную повозку, чтобы вместе с другими ранеными отвезти в ближайший полевой госпиталь. Оливер сел рядом и заботливо придерживал голову Рейли, когда повозку встряхивало на разбитой дороге. От боли Рейли снова потерял сознание и провалился в темноту.
Рано утром измученный бесконечным потоком раненых хирург извлек из ноги Рейли мушкетную пулю. Рана на голове была куда серьезнее. Врач промыл и перевязал ее, а затем повернулся к Оливеру.
— Я сделал все, что в моих силах, — сказал он, вытирая о фартук окровавленные руки. — В остальном нужно положиться на Господа Бога.
— Для него нет ничего невозможного, — убежденно подтвердил Оливер. — Все будет хорошо.
— Увы, — пробормотал доктор. — Если бы я был верующим человеком, то усомнился бы, что в данном случае даже Господь Бог может помочь… Рана на голове очень глубокая. Там остался осколок, который я не осмеливаюсь трогать. Даже если полковник выживет, он скорее всего ослепнет или потеряет память. Оливер схватил врача за руку.
— Вы обязаны его спасти! — воскликнул он. — Это необыкновенный человек. Настоящий герой!
Врач потянулся, чтобы размять уставшие члены, и, обведя взглядом многочисленных раненых, произнес:
— Здесь, как вы видите, все герои, однако большинство из них расстанется с жизнью. Так же как и этот человек.
День и ночь напролет Оливер не смыкал глаз, сидя возле госпитальной палатки, куда были помещены раненые из геройского 34-го эскадрона драгун. Шел дождь, но Оливер, не обращая на него внимания, тихо молился и терпеливо ждал, когда же, наконец, сообщат, что его командир умер или пошел на поправку.
Утро следующего дня выдалось хмурым. Густые тучи заволокли солнце. К полудню эскадрон облетела грустная новость: ему предстояло отправляться в поход, а их командир должен был остаться в госпитале. Они так и не узнали, суждено ли ему выжить.