Всю жизнь он бегал от девственниц как от чумы. У него не было никакого желания стать объектом преследования разгневанных отцов, которые требовали бы, чтобы он женился на их обесчещенных дочерях. И вот когда Фаулер приехал в Новый Орлеан поразвлечься в борделе, оказалось, что, сам того не ведая, он мимоходом лишил невинности незнакомую девицу.
Застегнув жилет на все пуговицы, Данте спустился в пустой холл. И внезапно, повинуясь какому-то безотчетному порыву, открыл входную дверь и выскочил на улицу, надеясь разыскать очаровавшую его женщину, которая так неожиданно вошла в его жизнь, а потом исчезла без следа, даже не назвав своего имени. Фаулер хотел еще раз увидеть ее, узнать, кто она такая, извиниться… Легкая улыбка тронула его губы. Если бы он стал извиняться за ночь, принесшую ему такое невероятное наслаждение, он покривил бы душой. Нет, он не будет просить прощения. Память об этой темноволосой красавице еще долго будет жить в его душе.
Данте легкой походкой шел по улице, всматриваясь в лица прохожих. Прелестная незнакомка все не шла у него из головы. Он постоянно думал о ней, вспоминал, как они упали со стула на пол, как потом перебрались на кровать и стали ласкать друг друга… От этого воспоминания его бросило в жар, и он решил зайти в кабачок и выпить чего-нибудь покрепче. Стаканчик виски ему сейчас не повредит. Нужно немного забыться, иначе образ обворожительной и теперь уже недоступной красотки так и будет преследовать его.
Глава 3
Твердо решив не попадать больше ни в какие переделки, Эрика быстро шла по улице, стараясь держаться в тени. Путь ее лежал к пристани. Ей повезло: добралась она без приключений. Эрика обвела гавань встревоженным взглядом и, увидев то, что ей хотелось увидеть, с облегчением вздохнула. Все в порядке, пароход стоит у причала. Это судно, носившее название «Натчез бель», [6] выглядело настолько величественно, что казалось плавучим дворцом.
Стеклянная рулевая рубка возвышалась над рекой футов на пятьдесят. Чуть ниже рулевой рубки размещалась легкая навесная палуба, обнесенная белыми решетчатыми перилами, на которой находились каюты капитана корабля и его помощников. Вдоль выкрашенных белой краской перил обычно прогуливались пассажиры, любуясь потрясающими видами величественной Миссисипи.
Внимание Эрики привлекла главная палуба, на которой обычно размещали груз. По ней взад-вперед сновали люди. Много раз доводилось ей видеть пароходы, груженные хлопком настолько, что за тюками почти не видно было ни рулевой рубки, ни дымовой трубы. Но сегодня, похоже, на «Натчез бель» нашлось место для пассажиров – иммигрантов, направлявшихся вверх по реке в надежде найти новые места обитания и новую работу; коробейников и плотовщиков, которые, доставив сосновые бревна из Висконсина и Миннесоты в Новый Орлеан на самодельных плотах, возвращались домой на пароходе. Эти грубые, неотесанные люди фланировали по главной палубе, то и дело подкрепляясь виски и во всю глотку горланя залихватские песни, заглушавшие спокойные церковные гимны, исполняемые иммигрантами.
За последние годы Эрике не раз доводилось наблюдать подобные сценки. Когда она ездила к тете в Натчез, то часто бродила по палубам, знакомясь с судном, изучая расположение его многочисленных кают. Во время этих вылазок она обычно испытывала приятное волнение, знакомое любому первооткрывателю. Но сегодня ничего подобного Эрика не ощущала. После всех своих приключений она была словно выжатый лимон. Однако бросаться в реку Эрика уже передумала. Еще не было такого случая, чтобы она сдавалась без борьбы. Не сдастся и на этот раз.
И она решила запрятать сегодняшние неприятные воспоминания в самый дальний уголок памяти и начать новую жизнь.