Он повсюду твердил, что его недруг разбогател только благодаря его земле, не желая признать, что вторая половина земель Маллоев и раньше процветала, что Уин был человек умный и трудолюбивый, что к его здравому суждению прислушивались. Горечь снедала Джеда, разъедала его душу, как язва, заражая всех вокруг, – его сыновей, его наемных рабочих.
Эмма не могла забыть, как смотрел Такер на ее отца в этот вечер – с холодной ненавистью и угрозой. Он никогда не был мягкосердечен, но за пять лет заметно ожесточился. Сходства между теперешним Такером и тем, которого она когда-то знала, практически не осталось.
«Он стал в тысячу раз хуже, – сказала себе Эмма и против воли добавила: – И в тысячу раз красивее».
Она вспомнила некстати пришедшую мысль о том, что, глядя на нее так пристально, Такер, быть может, вспоминал поцелуй у овина пять лет назад. Сейчас это казалось нелепым. Теперешний Такер вряд ли помнил о такой ерунде. И слава Богу.
Вот только не совсем понятно, почему сама-то она все еще помнила?.. После всего, что было за эти пять лет, после вихря знакомств и развлечений, в котором закружила ее Филадельфия.
«Лучше бы я вспомнила, как засыпают».
Девушка повернулась на бок, потом на другой, потом на спину. Все тщетно. Невольный вздох досады вырвался у нее, и, как бы отвечая на него, вдали завыл волк. Вой был протяжный, полный невыразимой тоски, словно зверь жаловался на одиночество. Но тотчас ему откликнулся целый хор.
«Да, я снова дома», – с невольной усмешкой подумала Эмма, потом поглубже зарылась под одеяло. Волчий вой был ей знаком и по-своему привычен. Она закрыла глаза и представила себе горы к западу от ранчо – серые, громадные, дикие, словно стражи самой природы вокруг прекрасной долины, а над ними бесконечный черный шелк небес. Ветер шептал что-то за окном, и этот шепот вместе с далеким волчьим воем наконец убаюкали девушку.
Глава 3
Утро выдалось прохладное, в дымке. Проснувшись, Эмма первым делом бросилась к окну, чтобы убедиться, что оно выходит на все те красоты, по которым она скучала. Она чувствовала себя превосходно и с нетерпением ждала начала нового дня. Он прошел чудесно, именно так, как ей хотелось, и ни разу на всем его протяжении она не вспомнила о Гарретсонах. Сколько всего нужно было увидеть, со скольким заново познакомиться!
Для начала Эмма обошла ранчо, осмотрела постройки и лошадей, узнала имена работников. Было что-то удивительно приятное в этих повседневных делах – даже лучше, чем она предвкушала. К ее большому облегчению, настроение у людей было далеким от подавленности и работа как будто шла гладко. Ранчо и впрямь процветало, никаких следов упадка Эмма не замечала. Загоны, амбары – на всем до самого последнего сарая лежала печать благополучия. Появился новый надсмотрщик – весьма энергичный. Среди прочего Уин Маллой приобрел молодую кобылку несказанной красоты, в которую девушка влюбилась с первого взгляда и немедленно объявила ее своей верховой лошадью. Для пробы она отправилась на прогулку в предгорья и вернулась убежденная, что Энджел – алмаз чистой воды. Как раз когда она заботливо обрабатывала бока лошадки скребницей, подошел отец.
– Сегодня у нас гости, – сказал он. – Я подумал, что ты не будешь против небольшой вечеринки в честь возвращения.
Он помолчал, наблюдая за ловкими, уверенными движениями дочери. Она нисколько не потеряла сноровки, думал он удовлетворенно. Эмма подсыпала лошади овса и повернулась, отряхивая руки.
– Будут только самые близкие друзья, – продолжал Уин. – Я пригласил Уэсли и Сью Эллен, Дока Карсона, а также Росса Маккуэйда и Тэру.
– Тэра тоже придет! – обрадовалась Эмма. Она часто вспоминала подругу детства с темно-каштановыми косами и кроткой улыбкой.
– Я знал, что это тебя порадует, – ласково усмехнулся отец.