Пряча глаза, они говорили, что хотят провести последние дни и встретить конец у себя дома. С последней группой крестьян и пришел в деревню Зибедия.
Райфл хотя и ворчал по поводу присутствия в деревне кликушествующего проповедника, однако не давал приказа прогнать его. Хотя сначала он убедился на всякий случай, что у Зибедии нет с собой оружия. Впрочем, у оборванного проповедника не было вообще ничего, кроме его жалких лохмотьев и головы, заполненной проклятиями и предостережениями. Крестьяне кормили его, делясь последним, поселили в таверне и, словно зачарованные, слушали его частые проповеди.
– Господин наш наблюдает за нами!
Сара слышала, как Нанвин рассказывала сыну, что таких людей становится все больше и больше по всей стране, что они выходят из леса и у некоторых из них появляется множество последователей. Один из таких бродячих святош добрался даже до Леонхарта.
– Господин наш читает в вашем сердце и видит ваши истинные помыслы!
Сначала Райфл хотел выдворить Зибедию из деревни. Сара знала это. Но тут вмешался Калум, который сумел объяснить Леонхарту, что напуганные и измученные крестьяне нуждаются в слове божьем. И Райфл сдался, предупредив только, что, едва проповедник нарушит покой и смирение, царящие в деревне, ему придется убираться отсюда как можно скорее.
– Покайтесь, говорю я вам!
Ее собственный покой давно уже нарушен, угрюмо подумала Сара. По какой-то непонятной причине Зибедия облюбовал для своих проповедей место прямо под дверью се хижины, и, хотя охранявшие двери солдаты много раз отгоняли его, он все равно возвращался именно сюда.
– Опасайтесь греха. – Голос Зибедии проникал к ней сквозь стены. – Опасайтесь демонов, инкубов и суккубов, которые приходят по ночам, чтобы забрать ваши души.
Вздохнув, Сара прилегла на свое ложе, стараясь не прислушиваться к словам. Она проводила в хижине в одиночестве большую часть времени, и кликушество Зибедии невольно действовало на нервы. Сара и без него знала, что приближается конец света, но ни к чему напоминать ей об этом каждую минуту.
А единственного человека, который мог поспорить с этим, не было рядом с ней. Она не видела Райфла уже несколько дней.
С того самого утра на поле с солью Райфл определил дистанцию между ними, которой строго придерживался. Один раз в день Сару выпускали погулять в сопровождении стороживших ее солдат, причем водили всегда в одно и то же место, чтобы она смогла взглянуть на солнышко – или на облака, в зависимости от погоды. Четыре раза за ней присылали, чтобы она помогла справиться с животными, которых продолжали отлавливать по окрестным полям и лесам. Сара безропотно выполняла эту работу.
Иногда она мельком видела Райфла, но недостаточно близко, на пороге занимаемого им дома или среди солдат, которым он отдавал распоряжения, иногда даже среди крестьян. Но чаще всего он стоял один, угрюмо погруженный в свои мысли.
В эти моменты Сара украдкой бросала на него взгляд, и кожа ее начинала пылать, как в огне, а голова слегка кружилась. Это была сладкая пытка, искушение, которому девушка оказалась не в силах противостоять. Он здесь, ее Райфл, человек-демон, так близко, но всегда недостаточно близко, и он замечает ее взгляды, брошенные украдкой. И лицо его каждый раз застывает при виде ее.
Через несколько секунд один из них обязательно отворачивался.
Но чего же она хочет, спрашивала себя Сара. Его неприязнь к ней была вполне естественной. Он из Леонхарта, она из Олдрича. Так и должно быть. Они ведь были врагами всю жизнь, еще до смерти Рейберта. И несколько поцелуев не способны ничего изменить.
Ее тайные мечты, ее грезы наяву ничего не значили.
В замке зазвонили колокола, отмечая полдень, напоминая каждому, кто находился недалеко от замка, о том, что близится конец света.