Всего несколько дней отделяют нас от исполнения того, о чем мы мечтали всю жизнь. Скоро все, что здесь есть, – подчеркиваю, все, – будет нашим по праву. И если мы подождем с нападением на Руна до нового года, на нашей стороне по-прежнему будет сила закона. Мы уже укрепили свои силы в этой кампании. У нас есть очень ценный заложник.
– Райфл, – вдруг заговорил Абрам, единственный, кто осмеливался называть его по имени, – не скажу, что ты не прав. Но, возможно, ты переоцениваешь наши преимущества. Джошуа Руну плевать на королевский указ, это очевидно. Что же до нашей заложницы, кажется, и она не нужна своему деду. Так что пользы от нее никакой, а ответственность огромная.
Райфл ничего не ответил, лишь сделал Абраму знак продолжать.
– Джошуа Рун не жаждет получить свою плоть и кровь обратно, а значит, ее присутствие здесь бесполезно. Или же дело обстоит по-другому, и Джошуа любит свою внучку, а она прекрасно знает об этом. И тогда это может означать только одно: Сара Рун – шпионка Джошуа. Она находится среди нас, чтобы выведать наши планы помешать им.
– Нет, она не шпионка, – возразил Райфл, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу. – Как она может шпионить, не имея возможности связаться с Джошуа. И потом, это ведь мы сами привезли ее сюда.
Абрам, знавший Райфла лучше всех присутствующих, смотрел на него с тревогой и удивлением. Райфл кивнул ему в знак того, что понимает все его возражения, хотя они и не высказаны вслух.
– Сара Рун в любом случае может принести нам пользу. И я знаю способ доказать это. – На губах Райфла заиграла едва заметная улыбка, хорошо знакомая каждому из присутствующих. Все наклонились вперед, приготовившись слушать.
– Я клянусь вам, Олдрич будет нашим. Джошуа Руну придется сдаться. Если не убьет его конец тысячелетия, к которому он так готовится, негодяю предстоит паст от моей руки. Мы будем готовы ко всему, что замыслил Джошуа в новом году. Мы будем готовы сделать то, что получается у нас лучше всего. – Он снова в упор поглядел на Абрама. – И наша заложница поможет нам в этом.
11 декабря
Две недели до наступления нового тысячелетия.
– Покайтесь!
В деревне появился сумасшедший.
Сара была единственной, кто называл его так, да и то только про себя. Для остальных он был Зибедия, бродячий проповедник, один из многих, которых развелось за последнее время немыслимое количество. В эти последние дни уходящего тысячелетия они бродили по Олдричу, разговаривая с людьми о роке, грехе и божьем гневе.
– Спасетесь ли вы, дети своего господина? Ожидает ли вас его любовь? Благословил ли он вас?
Несколько сбежавших крестьян вернулись в Фьонлах, грязные и оборванные. Они говорили тихими, дрожащими голосами о том, что открывшийся им мир пуст. Каждый говорил о знамениях грядущего конца и о тех зловещих картинах, которые вскоре предстоит им всем увидеть: рыб, плавающих в озерах кверху брюхом. Детей, разговаривающих на непонятных языках. Двухголовых змей, ползающих по заброшенным деревням, падающих с неба диких животных, потоки крови, низвергающиеся на землю, в то время как осененные божьей любовью будут возноситься на небеса.
Даже самые невинные явления толковались в пользу конца света. Например, тот факт, что снег никак не выпадал на землю, хотя в воздухе давно пахло зимой, и было очень холодно. Говорили, что сама зима дрожит в страхе перед близким пришествием господа и судным днем.
С каждой новой группой возвращающихся крестьян истории становились все более зловещими и все менее понятными.
Пока еще вернулось не так много народу, но Сара видела по глазам Райфла: он надеется, что со временем вернутся все. Возвращались голодные, полуоборванные семьи.