Теперь Райфл молчал несколько секунд, переваривая услышанное, затем, не выдержав, рассмеялся. Слова Сары почему-то странным образом возбуждали его.
– И вовсе нет! – воскликнул он. – Я не позволю наступить этому самому концу света. Я слишком долго ждал, когда смогу предъявить свои права на эту землю, чтоб все закончилось вот так.
– Ты думаешь, что тебе подвластна воля божья, демон? – тихо спросила Сара.
– Да, – кивнул Райфл. – На этот раз можешь поверить мне на слово.
1 декабря
Двадцать четыре дня до наступления нового тысячелетия
В деревне царил ужасный беспорядок. Райфл не мог не признать, что отчаянная решимость крестьян не покидать клочок земли, на котором находились их дома, не приведет ни к чему хорошему. Крестьяне бродили по деревне как тени, сбивались в небольшие группки, чтобы посплетничать и пожаловаться друг другу на свою тяжелую долю. До Райфла долетали иногда обрывки их разговоров. Должно быть, они и вправду прогневали бога, если вынуждены проводить свои последние дни здесь, запертые в одной деревне с демоном и ведьмой. Проклятия. Колдовство, таинственные амулеты. Катастрофа – все они обречены…
Несколько раз Райфл замечал, что Калум и несколько парней все же покидают пределы деревни, чтобы поработать на мельнице, на скотобойне, иногда – в кузнице. Остальные жители деревни только прятались.
Райфл знал, что все происходящее – дело его рук. Все это сделала по его приказу черноволосая, синеглазая волшебница с царственными манерами – или воспитанная в монастыре послушница, все зависело от ее настроения, – и оба они перестарались, хотя и достигли поставленной цели. В результате Райфл стоял сейчас у края поля, примыкающего к деревне, а вокруг него с воплями носились овцы, козы и свиньи – печальный результат очередной попытки его солдат поработать пастухами. Им почти удалось загнать скот в деревню. Но животных, привыкших за неделю к свободе, вряд ли удастся поместить в загоны.
Солдаты, как конные, так и пешие, безрезультатно пытались навести порядок среди орущего стада. На краю деревни отчаянно лаяли собаки, и это еще больше возбуждало скотину.
Крестьяне наблюдали за их бесплодными усилиями, толпясь группками посреди деревни или из-за полуоткрытых окон.
А Сара Рун, напоминавшая эльфа, расположившегося на большом булыжнике посреди поля, словно не замечала происходящего вокруг. Лишь время от времени Райфл ловил на себе ее торжествующий взгляд.
Черт бы побрал эту девицу. Она ведет себя так с тех пор, как он выбежал тогда из хижины, едва удержавшись, чтобы снова не поцеловать ее. С тех пор они больше не разговаривали, а всякий раз, столкнувшись случайно, были убийственно вежливы друг с другом. Райфл сам стал вести себя подобным образом. В тот момент это казалось ему лучшим выходом из положения. Он решил, что если соблюдать определенную дистанцию, это позволит ему преодолеть странную привязанность к Саре Рун. Надо просто вспомнить, что она – его заложница, и вести себя с ней соответственно. Но это почему-то не помогало.
Образ девушки по-прежнему преследовал его. Райфл постоянно думал о том, как увидит ее, как заговорит с ней, даже теперь, когда знал, что разговор этот сведется к обмену несколькими колкостями по поводу происходящего в деревне.
Сара вела себя так, будто все это не имело для нее ровно никакого значения. Лицо ее оставалось лицом снежной королевы, она ни разу не выдала чувств, которые испытывала при виде его – ни радости, ни огорчения, ни раздражения, вообще ничего. И сейчас эта дразнящая, злорадная улыбка была самым ярким за последние дни подтверждением тому, что Сара Рун вообще помнит о его существовании.
Она словно смотрела сквозь него, и это несказанно раздражало Райфла.
По ночам девушка являлась ему во сне.