Он произносил ее имя – и у нее внутри все пело. И он сказал, что хочет взять ее в жены.
Это было воплощением ее тайной мечты. Сара запрещала себе даже думать об этом. Но теперь это могло стать реальностью. И от этого девушке было еще страшнее.
Ей так хотелось верить в него, потому что на карту было поставлено куда больше, чем власть над землей, где она родилась и которую считала своей, куда больше, чем надежда на новое тысячелетие. На карту была поставлена сама ее жизнь. Она должна была сделать выбор. Так что же ей выбрать? Одиночество, пожизненное заточение в мрачной келье, где она станет хранить традиции ненависти, завещанные ей ее семьей? Или жизнь рядом с любимым мужчиной, в доме, который она любила всю свою жизнь и где она сможет снова обрести веру в счастье и, возможно, создать свою собственную семью, способную заменить ей ту, что она готовилась предать?
Осталось только решиться, и осталось всего несколько часов, в течение которых ей предстояло выбрать свою судьбу.
Стук в дверь раздался именно тогда, когда она его ожидала. На пороге стояла стройная фигура, закутанная в меха.
– Ты прислала сказать, что хочешь поговорить со мной, – с порога заявила Нанвин, не пытаясь войти.
– Пожалуйста, входите, – Сара указала ей на одну из скамеек, стоявших вдоль стен. Нанвин проскользнула в комнату. На лице ее застыла хорошо знакомая Саре недовольная гримаса. Женщина не стала садиться. Просто встала рядом со скамьей, опустив руки, и настороженно посмотрела на Сару.
– Я знаю, что вы не любите меня, – спокойно произнесла девушка. – Поэтому не стану долго задерживать вас, миледи.
– Не люблю? – переспросила Нанвин. – А почему тебя это волнует?
Сара невольно рассмеялась, не в силах удержаться.
– Тут дело не в любви или нелюбви. – Нанвин на секунду смутилась и принялась нервно оправлять юбки. Затем она заговорила вновь, медленно и внятно: – Хотелось бы мне думать, что за долгие годы жизни я научилась хотя бы немного разбираться в людях. И, надеюсь, я не столь поспешна в суждениях и выводах, как была в молодости. А время, проведенное без мужа и без сына, помогло мне разобраться немного в себе самой. – Она сокрушенно покачала головой. – Но я точно знаю, девочка, что люди всегда со временем становятся такими, какими видят их окружающие, хотят они этого или нет. – Нанвин вдруг посмотрела прямо в глаза Сары. – А ты – Сара Рун, внучка Джошуа и дочь Морвены, – закончила она, словно это объясняло все.
И Сара подумала с замиранием сердца, что так, пожалуй, и есть.
– Нанвин из Леонхарта, – гордо произнесла она. Мы ведь заключили сделку, не так ли?
– Да, – подтвердила леди, внимательно глядя на девушку.
– Пора вам выполнить свою часть уговора.
– Так же, как ты выполнила свою? – сердито бросила ей в лицо Нанвин.
– Я не причинила вреда вашему сыну.
– Вот как? Не причинила?
– Конечно, нет!
– Тогда скажи мне вот что, Сара Рун: что заставляет Райфла так защищать тебя? Почему он не сводит с тебя глаз, когда ты находишься рядом? Что в тебе такого, что заставляет его отложить в сторону все другие дела и заботы – весьма серьезные заботы – и следить за тем, чтобы у тебя было все необходимое, чтобы ты была всем довольна? О, да, я заметила это. Все вокруг заметили.
Сара почувствовала вдруг, как ее наполняет чувство вины.
– Но я ничего для этого не делала, – пробормотала она. – Это не зависит от меня.
– Зависит, – сказала Нанвин, – Должно зависеть.
– Но это вовсе не колдовство, миледи.
Нанвин вдруг подошла к ней совсем близко, так что Сара смогла заглянуть в ее бездонные темные глаза и увидеть застывшую в них печаль.
– Честно говоря, девочка, я думаю, тебе не требовалось колдовство, чтобы очаровать его.