Его мощная шея была красиво изогнута, полированные копыта высекали искры. Всадник едва сдерживал животное, направляя его к Салтердону.
У Марии перехватило дыхание, когда вокруг нее лошади в стойлах зашевелились и подняли головы, громким ржанием приветствуя приближающегося жеребца. Да, подумала она, это действительно экзотические неземные существа, с закругленными мордами и блестящими карими глазами, в которых светился почти человеческий ум.
Всадник остановил Аристократа всего в нескольких футах от братьев, и на лице герцога мелькнула улыбка, слишком дружеская, чтобы предназначаться обычному конюху. Наездник снял шляпу и тряхнул густыми выгоревшими на солнце светлыми волосами.
– Вы чертовски правы, ваша светлость, что навестили нас. А то я уже начал думать, что вы утратили интерес к лошадям. Аристократ все время спрашивал о вас. Правда, малыш? – добавил он, похлопав по влажной от пота шее жеребца.
Легко спрыгнув на землю, он протянул руку Салтердону.
Герцог смотрел прямо перед собой, отказываясь замечать этого дружески настроенного и очень красивого молодого человека.
– Не обращай внимания, – сказал Бейсинсток. – Он упрям как осел.
– Я рад, что кое-что осталось прежним, – ответил мужчина и откровенно подмигнул Марии.
Она покраснела и с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться.
– Кто эта симпатичная девушка? – спросил он с кривой усмешкой, от которой Мария покраснела еще больше.
– Сиделка коего брата. Мисс Эштон, вы удостоились чести быть представленной лорду Лансдоуну, лучшему другу моего брата. Неисправимому шалопаю и превосходному наезднику. Во всей Англии не найдется человека, так ловко сидящего на лошади. Он время от времени приезжает сюда и следит, чтобы за лошадьми Трея ухаживали должным образом. Кстати, только между нами, – добавил Бейсинсток, понизив голос, – он имеет привычку хвастаться.
С кривой усмешкой Лансдоун склонился к руке Марии, Бросив взгляд на Салтердона, он сказал:
– Ваша бабушка умеет выбирать сиделок. Это, вероятно, и объясняет визит герцога на конюшни. Хорошенькое личико всегда поднимало его настроение.
Он опять подмигнул Марии.
Вырвав руку и с трудом сдерживая смех, клокотавший у нее в горле, подобно весеннему ручью, она ответила:
– Вы слишком невинны, милорд, чтобы быть опасным.
– Невинен? Бог мой, кажется, я чего-то не понимаю. Хорошенькие девушки когда-то называли меня безнравственным.
– Я недостаточно знаю вас, чтобы называть безнравственным.
– Правда? – он сдвинул брови. – А хотели бы? Бейсинсток похлопал Лансдоуна по плечу и покачал головой.
– Она слишком невинна для таких, как ты. Кpoме того, я слышал, что ты начал новую жизнь. Отказался от дешевого джина и дал обет безбрачия.
Лансдоун закашлялся и, демонстративно схватившись за грудь, покачнулся. Мария прыснула в платок.
– Отказаться от дешевого джина? Никогда! Конюхи обменялись улыбками и возобновили свои занятия. Некоторые таскали ведра теплого пойла из отрубей, от которых поднимались клубы пара, другие, вооружившись вилами, переходили от стойла к стойлу и наполняли навозом тачки. Наконец непринужденная атмосфера сменилась грустью. Лорд Лансдоун опустился на одно колено возле Салтердона, который продолжал смотреть прямо перед собой, отказываясь узнавать друга и лошадь, стоявшую неподвижно со свисающей прямо на его колени уздечкой.
– Ваша светлость, – тихо и ласково произнес он. – Видите, Аристократ помнит вас. Он спрашивал меня утром, перед самой нашей прогулкой, когда вы снова сядете на него. Похоже, у меня нет с ним такого контакта, как у вас. Старина работает у меня только вполсилы.
Он вытащил из кармана маленькое яблоко, вложил его в руку герцога и взглянул на Марию.