Он подошел к картине и принял ту же позу, что и изображенный на ней мужчина, положив одну руку на спинку стула и небрежно засунув другую в карман брюк.
Мария пристально вглядывалась в изображение на холсте. Она придвинулась ближе, не в силах оторвать взгляда от устремленных прямо на нее глаз, глубоких, пылких и в то же время холодных, как стальной клинок.
Ничего общего с мягким взглядом лорда Бейсинстока! Суровое и твердое лицо рано возмужавшего человека. Хотя… это и не тот, к кому она нанялась сиделкой. Мужчина на холсте вовсе не дикарь, не зверь, а воплощение предельной извращенности.
– Эта женщина, – сказала Мария, заставив себя перевести взгляд на неоконченную фигуру на стуле, – кто она?
На мгновение глаза Бейсинстока затуманились, лицо окаменело, а губы сложились в презрительную улыбку, как у его порочного брата.
– Дорогая мисс Эштон, это следующая герцогиня Салтердон – красивая и богатая будущая жена Трея… леди Лаура Дансуорт Ронсвилл.
Глава 6
Сидя за светлым письменным столом, украшенным фамильным гербом герцога, Мария в очередной раз пыталась изложить свои мысли на бумаге. Еще по одному письму Джону и матери, которые она никогда не отправит. Джон конечно, был бы счастлив получить от нее весточку. Письмо подарило бы ему надежду, что для него – для них – еще не все потеряно. Он мог бы даже приехать в Торн Роуз попробовать уговорить ее уехать с ним, выйти за него замуж… и провести оставшуюся жизнь в точности как мать…
Она скомкала лист бумаги и бросила на пол. Почему ей не дает покоя та картина? Изображенный на ней человек вовсе не зверь. Не чудовище. Только воплощение власти и порока… нет, чрезмерного высокомерия. Человек, излучавший такую силу, что она чувствовала… Что же она чувствовала?
«Захватывает дух» – слишком неточное выражение. Хотя… глупая девчонка. Сумасшедший ребенок. Наверное, отец был прав насчет нее.
Из комнаты Салтердона доносились звуки, свидетельствующие о бурной деятельности Гертруды. Она металась от стола к креслу, вытирая пыль, взбивая подушки и собирая грязное белье. К этому времени Тадеус с помощниками должны были уже вытащить герцога из ванны и одеть его.
Мария поспешила к остальным. Она на мгновение замерла на пороге и окинула взглядом сверкающую чистотой комнату. Его светлость, как всегда, сидел у окна спиной к ней, устремив взгляд куда-то вдаль. В воздухе стоял привычный запах фиалок.
Вытиравшая пыль Гертруда подняла голову и улыбнулась.
– Закончила письмо, милая?
Мария кивнула и прошла в комнату, задержавшись у туалетного столика, чтобы поправить букет из желтых и малиновых цветов в хрустальной вазе. И с неудовольствием взглянула на свое отражение в зеркале. На нее смотрела женщина с большими голубыми глазами, овальным лицом, обрамленным слегка вьющимися пепельными волосами, и с розовым пухлым ртом. Совсем ребенок, как бы ни старалась она вести себя взрослая.
– Неудивительно, что лорд Бейсинсток был поражен, когда увидел меня, – пробормотала она. – Совсем дитя. И о чем только думала ее светлость, когда нанимала меня?
Гертруда поспешила к ней. Тряпка, как флаг, развевалась в ее руке.
– У тебя доброе сердце, милая, а это нужно его светлости больше всего. Здесь требуется понимание и сочувствие.
Мария подошла к окну, посмотрела на далекие холмы, а затем перевела взгляд на своего подопечного. В ее памяти всплыло твердое как гранит лицо и горящие серые глаза. Теперь она точно знала, каким когда-то был герцог.
– Герти, ты согласна, что Бейсинсток красивый мужчина?
– Не более, чем Салтердон, – с оттенком гордости ответила экономка, взмахнув тряпкой.
– У Бейсинстока такие изящные черты лица.
– Точно такие же были… у его светлости.
– У лорда добрая и располагающая к себе улыбка.