Ранним вечером того же дня, когда с севера подул пронзительный холодный ветер и из свинцовых туч повалил густой снег, Морган добрался наконец до дома. Весь день он провел в борьбе с камероновскими овцами и лишь с наступлением сумерек одержал победу: отару загнали в узкую долину, где отвесные скалы должны были послужить оградой и заодно защитить животных от напастей непогоды. Там овцам предстояло провести зиму, а весной их можно выпустить на привольное пастбище. В общем, сделано было все возможное, чтобы сохранить драгоценный подарок Дугала Камерона, который стал вкладом в растущее благосостояние Макдоннеллов.
Никогда в жизни Моргану не приходило в голову, что эти твари могут оказаться такими упрямыми и непослушными. Пока он с помощниками водворял одну овцу на место, другая успевала удрать в сторону, и за ней опять приходилось гоняться.
Морган содрал с плеч насквозь промокший плед, игнорируя протест натруженных мышц, сунул руки в бочку и плеснул прохладной родниковой воды на лицо и грудь, пригладил длинные волосы, с наслаждением ощущая, как бегут по телу прозрачные струйки. С тех пор, как в замке поселилась Сабрина, Морган, как бы ни устал, не поднимался к ней в спальню, не смыв с себя грязь. Слишком часто ему случалось слышать, как люди бросали вслед: «Грязный вонючий Макдоннелл». Конечно, решались на это только за его спиной, смелости сказать подобное в лицо ни у кого не хватало.
Похлопав по щекам, чтобы высушить лицо, Морган посмотрел вверх и расплылся в счастливой улыбке. Сознание того, что в спальне его поджидает Сабрина, неизменно радовало и согревало душу, но одновременно немного пугало. Комната, где обитала жена, стала своего рода оазисом, где он отдыхал после длинного дня тяжкого труда, когда с рассвета до заката приходилось командовать людьми, настолько отвыкшими от нормальной работы, что они засыпали стоя, не выпуская из рук лопат и заступов.
Как ни странно, Моргану больше нравились не истории, которые читала жена, а мелодичный звук ее голоса, пробуждавший новые неизведанные эмоции. И влекла его в спальню не игра в шахматы, а возможность помериться с Сабриной силами в интеллектуальных спорах. Раньше Морган надеялся обрести мир и покой в обществе супруги, но оказалось, что состязание умов доставляет ему гораздо большее наслаждение, чем любое реальное сражение.
Морган выпрямился, поморщившись, когда вновь дала себя знать боль в мышцах; возможно, чуткие пальцы Сабрины сумеют снять напряжение и усталость его мускулов. Он невольно улыбнулся снова. Если он будет последователен и в конце концов докажет жене, что он не похотливое животное, какими считают всех Макдоннеллов, то скоро может пробить час, когда Сабрина сама пригласит мужа в постель, причем не из жалости либо чувства долга, а потому, что сама этого пожелает. И тогда они воистину станут мужем и женой.
Предводитель Макдоннеллов размечтался и даже зажмурился, представляя, как хорошо им будет вдвоем. Но в следующую секунду чуть не подпрыгнул, ощутив чью-то руку на своей талии; по голому животу прошлись черные обломанные ногти. Другая рука скользнула вверх по бедру и принялась бесстыдно шарить под килтом; спину Моргана щекотали длинные волосы.
— Альвина, — догадался Морган.
— Да, Морган, это твоя добрая Альвина, — промурлыкали за спиной. — Как всегда, готова усладить тебя, дорогой. Да и ты вроде бы тоже готов. Или я ошибаюсь?
Моргана раздражали эти грубые ласки, он нетерпеливо высвободился и повернулся лицом к бывшей любовнице. От нее пахло другим мужчиной, с которым Альвина наверняка только что рассталась, и этот запах мгновенно погасил вспыхнувшее было у Моргана желание.
Пылкая блондинка уже начала задирать платье, но Морган хлопнул ее по рукам.