При входе Морган споткнулся порог и невольно выругался, из-за чего головы всех присутствующих в церкви повернулись в его сторону. Возникло желание бежать куда глаза глядят, но по пятам за ним шел Рэналд. Морган приосанился, расправил плечи и яростно повел глазами вокруг, как бы предупреждая Камеронов, собравшихся поглазеть на эту смехотворную свадьбу, что первая же ухмылка на его счет станет и последней в жизни.
Удивительно, как он вообще двигался с этими идиотскими кожаными штуками на ногах. Морган никогда не испытывал потребности в обуви, всю жизнь ходил босиком, его подошвы давно огрубели от соприкосновения с землей и скалами, он практически не чувствовал колючек и острых камней. Если бы не то, что произошло, когда будущая теща доставила в лагерь Макдоннеллов эти сандалии, Морган сейчас поддался бы искушению и швырнул их прямо в крестильную купель.
Ему следовало бы заподозрить неладное в тот же момент, как сородичи внезапно притихли сегодня днем у него за спиной. Они безжалостно издевались над Морганом все время, пока он стирал одежду в ледяной воде горного ручья. Морган достойно отвечал на насмешки, развешивая плед для просушки на ветках дерева.
— Глядите-ка, Морган, оказывается, смазливый, не хуже Рэналда, когда отмоется! Чем не пара камероновской барышне?
— Поберегись, приятель! Замочишь эту штуку между ног, от нее ничего не останется после просушки.
— По своему опыту судишь, Фергюс? — вежливо поинтересовался Морган и повернулся к своим мучителям абсолютно голый, мокрый, уперев руки в бедра и демонстрируя явное доказательство того, что Фергюс бессовестно лжет.
Но Морган даже не различил злополучного Фергюса среди примолкших Макдоннеллов. На гребне холма стояла неизвестно откуда взявшаяся Элизабет Камерон с корзинкой на руке. За ее спиной пряталась перепуганная служанка. Хозяйка замка при виде Моргана не покраснела и даже бровью не повела.
Не успел Морган сдернуть с ветки мокрый плед и прикрыть бедра, как на землю перед ним шлепнулась пара сандалий.
— В деревне не нашлось обуви, которая налезла бы на твои копыта. Но я не допущу, чтобы моя единственная дочь венчалась с босоногим дикарем.
С этими словами она круто развернулась и поплыла обратно по направлению к замку, царственно безразличная к несущимся вслед одобрительным крикам, свисту и аплодисментам.
При воспоминании об этом у Моргана запылали уши. Интересно, не унаследовала ли Сабрина способность своей матушки выставлять его перед всеми круглым дураком?
Морган отбросил мысли о будущей супружеской жизни и сконцентрировал внимание на том, чтобы каждый новый шаг не принес новых неприятностей. Он не решался даже оглядеться, хотя не был в церкви с тех пор, как в последний раз гостил летом у Камеронов. Царящие в храме торжественная атмосфера и тишина действовали Моргану на нервы. Его мнение явно разделял Рэналд.
— Здесь слишком тихо, — прошептал он. — Надо было прихватить с собой волынку.
— Ш-ш, — прошипел Морган, — обнажи голову.
Рэналд сдернул берет, прижал к груди и с тревогой оглядел узкие окна из цветного стекла, будто опасался засады и ожидал, что в любую минуту в храм ворвется Иисус Христос со всеми апостолами. Морган предусмотрительно оставил прочих сородичей в лагере, куда Дугал распорядился завезти несколько бочек пива. Рэналд же после смерти Ангуса был единственным оставшимся в живых членом семьи Моргана, в связи с чем смуглому красавцу предстояло выступать в роли шафера.
Неожиданно Морган испытал жгучую боль одиночества. Ему не хватало отца, его живого ума и острого языка. Других членов клана заботило одно: где бы развлечься, и тревога их охватывала лишь в одном случае — когда иссякали запасы спиртного. Останься Ангус в живых, с ним можно было бы обсудить трудное решение, принятое сыном.