— Я полагаю, ее задевало, что ее сына невозможно было отличить от индейских ребятишек, постоянно шнырявших вокруг магазинчика. Такой же сорванец. Кевин был совсем другим, он всегда слушался свою мать, не то что Мак… В тот вечер мы услышали, как эта женщина кричит на Слейда, кричит, что собирается уехать обратно на восток и забрать с собой детей. Двумя днями позже мимо нас проезжали два миссионера, направляющиеся как раз в Европу, и она, забрав Кевина, вернулась восвояси. С тех пор мы никогда ее не видели.
— А как же Девон? Как она могла бросить своего малыша?
Агнес покачала головой.
— Ничего по этому поводу не могу тебе сказать, однако она сделала то, что сделала. Она крепко обняла его, расцеловала и все твердила, как сильно любит его, а потом села в повозку и укатила.
— А Девон? — тихо спросила Линнет.
— Ему и было-то всего пять годков, постоял-постоял, да и пошел обратно в магазин. Мы все решили, что он слишком маленький, чтобы понимать подобные вещи.
— Ничего не маленький, — решительно возразила Линнет.
Агнес печально покачала головой.
— Конечно, нет. Спустя несколько часов Слейд обнаружил, что Мак исчез, и стал искать его. Мы все искали. Через два дня один из его индейских родичей привел его обратно — малыш выглядел так, словно все это время не ел и не спал. Увидев его, Слейд точно окаменел, и мы подумали, что он сейчас выпорет мальчишку, а он… бах на колени… и протянул руки… и Мак бросился к нему. — Агнес сделала паузу, чтобы смахнуть слезу. — Это было ужасно. Малыш плакал несколько часов кряду. Слейду пришлось дать ему виски, чтобы он заснул.
— А после он когда-нибудь видел свою мать?
— Ни разу. Но три года назад, когда Слейд погиб, я написала его братцу и послала ему одну из резных фигурок Мака. Затем от Кевина пришло письмо, в котором говорилось, что их мать недавно умерла, и посылка с инструментами для резьбы по дереву, и все это прибыло из Германии. Меня не покидает надежда, что Кевин когда-нибудь все-таки здесь объявится.
Они немного помолчали, прислушиваясь к мерному стуку топора — Доил колол дрова. Густой снег, усыпавший все вокруг, даже здесь, в доме, поселил почти неестественную тишину.
— За что Девон ненавидит Корда? — спросила Линнет, не поднимая головы. Она хотела это знать, она должна знать это, однако опасалась, что Агнес станет порицать ее.
Похоже, Агнес понимала ее.
— Мак повстречал Корда, когда ему было уже восемнадцать лет, и с первого же взгляда они стали врагами. Но поначалу они враждовали как бы в шутку. Каждое лето в нашем поселке останавливаются путешественники, те, что едут на запад. И Корд с Маком до чего додумались: взялись соревноваться в том, кто одержит больше любовных побед.
Линнет недоверчиво взглянула на Агнес, которая в ответ только усмехнулась.
— Знаю-знаю. С их стороны это было просто отвратительно. Я говорила Слейду, однако, когда речь шла о Маке, он ничего не желал слушать. Ему весь мир был ничто в сравнении с его ясным солнышком, с его сыночком. До чего же тошно было смотреть на всех этих рыдающих девиц и на ухмыляющихся друг другу Мака и Корда. Но прошлым летом все переменилось. У нас проездом была одна малышка по имени Эми Трулок, и Мак по-настоящему влюбился в нее. Агнес словно не заметила широко раскрывшихся глаз Линнет.
— Корда тогда не оказалось здесь, однако, вернувшись, он произвел на девушку, как всегда, неизгладимое впечатление, только в этот раз Маку было совсем не до шуток. Уж не знаю, как оно получилось, но Литтл и Мак во время охоты увидели эту девочку вместе с Кордом — они купались прямо нагишом. С тех пор, что бы Корд ни сделал. Мак становится просто сам не свой от злости.
Несколько минут они сидели в молчании, и Агнес поймала себя на том, что внимательно разглядывает склоненную головку Линнет.