– Но он все же вышел?
– Да, мама отругала Уоррика за эгоизм. Она заявила, что погода хорошая, а Уоррик ссылается на сильный ветер, потому что не хочет давать брату лодку. – Джесси помолчала, борясь со слезами, набежавшими на глаза. – Уоррику в ту пору исполнилось всего лишь двенадцать лет, а Сесилу почти восемнадцать. Но он не умел обращаться со шлюпом, и лодка разбилась о рифы.
Прищурившись, Лукас внимательно осмотрел бухту. Издали рифы походили на темных призраков, выступающих из воды посреди бушующих волн.
– Ваш старший брат не умел плавать?
– Умел, но море было слишком бурным. Его отбросило на рифы, и он разбился. А мама… – Голос Джесси задрожал. – Сесил считался ее любимцем. В тот день она вышла на берег, чтобы посмотреть, как он будет править лодкой. И несчастье произошло у нее на глазах.
– Поэтому теперь она не хочет выходить на берег моря? Она винит себя в смерти сына?
Джесси внимательно взглянула на своего спутника. Ветер надувал его рубашку из грубого полотна. Солнце на минуту выглянуло сквозь разрывы в облаках и озарило округу.
– Наша мать не умеет винить себя, – сухо констатировала Джесси.
– Значит, вы вините ее во всем случившемся.
– Но не в гибели Сесила.
– Тогда в чем же конкретно?
Над ними пролетел орел. Его тень промелькнула на песке. Подняв голову, Джесси следила за его полетом.
– Из-за нее Уоррик все годы мучается от чувства тяжкой вины, – наконец вздохнула она.
– Но он ни в чем не виновен.
Джесси пожала плечами:
– Уоррик убежден в обратном. Он ведь знал, что Сесил не умеет обращаться со шлюпом, но не остановил его.
Она печально улыбнулась.
Они добрались до широкого устья реки, впадавшей в море на краю бухты.
– Зачем же вы приезжаете сюда, на место трагедии? Ведь ваши визиты бередят душевные раны.
– Я приезжаю сюда, чтобы повидаться с Женевьевой.
Джесси бросила взгляд туда, где стоял остов старой усадьбы Граймзов. Тот факт, что она дружила с такой женщиной, как Женевьева, смущал ее, однако Джесси всегда старалась подавить свою натуру в угоду матери, требовавшей, чтобы дочь вела себя как истинная леди. Тайные посещения Женевьевы стали для нее своего рода протестом против навязываемых условностей. Джесси с наслаждением набрала полные легкие свежего, пахнувшего солью воздуха.
– Честно говоря, я сама не знаю, почему езжу сюда, – наконец призналась она. – Но я чувствую, что мне необходимы такие поездки.
Лукас внезапно коснулся ее щеки загрубевшими пальцами.
– Я никому не скажу о том, что мы приезжали к вашей подруге, – пообещал он.
Жест Лукаса, естественный и дружеский, не вызвал у Джесси негодования, хотя должен бы.
Посмотрев в загорелое лицо Лукаса с широкими скулами и глубоко посаженными глазами, Джесси почувствовала, как в ее душе что-то шевельнулось. Она считала его грубым и опасным человеком, мятежником, бросившим вызов властям и покушавшимся на все, что дорого ее сердцу. И он действительно оставался таким. И все же…
– Почему вы решили хранить мою тайну? – дрогнувшим голосом спросила Джесси.
На губах Лукаса заиграла озорная улыбка, а в глубине зеленых глаз зажегся лукавый огонек.
– Потому что каждый человек имеет право на тайну, – ответил он и посмотрел на руины стоявшего среди скал вблизи устья реки дома. – Окружающая местность выглядит совершенно безлюдной. Неужели сюда никто никогда не заглядывает?
– Большинство местных жителей обходят бухту стороной.
– Я слышал, что на развалинах появляются привидения.
– Я тоже слышала.
Лукас усмехнулся:
– А разве вы верите в привидения, мисс Корбетт?
– Я не знаю, существуют они или нет. Но я уверена в том, что место, в котором произошли ужасные события, концентрирует негативные эмоции страдавших там когда-то людей.