После того как он справился с запонками, она увидела, как он выдернул длинные полы рубашки из обтягивавших его светлых брюк.
— Давай займемся любовью сначала в твоей кровати, а потом…
Он замер.
— Черт возьми, девочка, мы не собираемся заниматься любовью. Ни теперь, ни когда-либо еще.
— Но почему нет? Вчера вечером мы ..
— Я уже сказал тебе, вчера вечером я был пьян. Это было ошибкой. Такого больше не повторится.
— Но, Джонни ..
— Иди в кровать, Невада. Отдохни немного. Завтра мы уезжаем из Мемфиса Она вздохнула, но согласно кивнула:
— Пожалуйста, помоги мне с крючками, я не могу… — Она повернулась к нему спиной.
— Хорошо, — согласился Джонни. Неваду поразила ловкость, с которой его проворные пальцы игрока справились с крошечными крючками, удерживающими ее одежду. Что касается Джонни, он был поражен еще больше красотой ее стройной спины, совершенно голой под вечерним платьем.
— Почему ты не носишь нижнее белье? — сказал он раздраженно.
— Только панталоны, — ответила она ему, поворачивая голову и глядя на него через плечо. — Я не могу ничего надеть под это платье — у него такой чертовски низкий вырез.
— Ну ладно, иди отдыхать. Мы купим новую одежду для тебя. Приличную.
Невада повернулась и встала перед ним, придерживая расстегнутое платье.
— Я думала, что тебе нравится это платье. Это то самое, которое было на мне вчера вечером, когда ты сказал…
— Забудь, что я сказал вчера вечером, хватит!
Он казался сердитым, но как только корсаж расстегнутого платья соскользнул пониже, его темные, очень темные глаза остановились на соблазнительной округлости ее груди. На короткое мгновение желание возникло в его глазах. Но оно немедленно исчезло, и он раздраженно попрощался:
— А теперь — спокойной ночи, Невада.
— Спокойной ночи, Джонни, — повторила она, поворачиваясь к нему спиной.
В большой, отделанной слоновой костью спальне, отведенной ей, Невада скинула взятое напрокат атласное платье, сняла туфли и чулки и взобралась на двуспальную кровать. Она погасила лампу на ночном столике и легла на спину, закинув руки за голову.
Высокие окна были открыты в эту жаркую для штата Теннесси летнюю ночь. Вдалеке на Миссисипи раздавались гудки пароходов. Прохладный бриз колыхал прозрачные занавеси и шевелил пряди ее темных волос у лица. Невада лежала в лунном свете, страстно желая, надеясь, моля, чтобы Джонни Роулетт спокойно открыл дверь, тихо пересек комнату, раздел ее, чтобы он горячо и нежно любил ее, пока речные бризы щекочут и дразнят их обнаженные тела.
Невада не подозревала, насколько реально было исполнение ее желания.
В своей спальне по другую сторону гостиной Джонни Роулетт лежал обнаженным и курил сигару. Лунный свет заливал смуглое стройное тело. Джонни размышлял, можно ли нарушить свое слово. Несмотря на приятный, прохладный ветерок от реки, кровь почти кипела в его жилах. Его плоть, откликаясь на воспоминания о виде, запахе и ощущении близости обнаженной Невады, когда он занимался любовью с ней вчера вечером, стала твердой и напряженной. Его плоть настойчиво требовала повторения того приятного удовлетворения, которое Невада дала ему и охотно даст снова.
Джонни Роулетт погасил выкуренную сигару, спустил ноги с кровати.
Почему бы и нет, черт побери? Чего он добивается? Сделать из нее святую? В конце концов, он собирался оплачивать ее расходы, так что он мог бы получить кое-что за свои деньги. Что изменится, если он будет спать с ней время от времени? Он наслаждался бы этим, как и она.
Джонни вышел из спальни. Напряженный от желания, обнаженный, он пересек затемненную гостиную, чувствуя возрастающее возбуждение. Он постоял перед закрытой дверью, поднял руку и тихо постучал.