Через минуту она вышла оттуда
с Лотти на руках.
– Не волнуйся, я просто подмешала ей порошка для сна. Она все время кричала, твое имя не сходило у нее с языка. Сначала я хотела
выпороть идиотку, но потом передумала.
Зарабет переполняла ярость, но давать ей выход было нельзя. Слишком близка победа.
– Я ухожу, – сказала Зарабет, беря девочку на руки. – И не забудь, что я сказала, Токи.
– Не забуду.
Через десять минут девушка была уже на пристани. Черные тучи сгустились на небе, закрыв луну. Вокруг не было ни души. Казалось, даже
ночные разбойники и бездомные собаки, которые тут вечно рылись в кучах мусора, погрузились в сон. Только тихий плеск волн нарушал
тишину. Возле причала темнели силуэты кораблей. Зарабет хотела поскорее найти Магнуса, объяснить ему все и бежать хоть на край света,
только чтобы никогда больше не видеть Иорк.
Она готова была уже прокричать в темноту имя викинга, но сдержалась. Что то было не так, что то…
Зарабет вгляделась в большой торговый корабль, который покачивался на волнах, и поняла, что никогда не видела его прежде. На мачте
развевался другой флаг. Она в панике еще раз пробежала вдоль пирса и поняла, что великолепного красавца «Морского ветра» здесь нет.
Магнус покинул Иорк.
Девушка никак не могла с этим смириться. Лотти захныкала во сне, и она ласково погладила ее по головке. Он уплыл… в полной
уверенности, что Зарабет предала его. Магнус поверил в обман и теперь считает ее подлой лгуньей. И он никогда не узнает, что это не
так.
Вдруг все прояснилось: это конец. Участь ее решена, и надеяться больше не на что.
Зарабет опустилась на деревянный причал, обняла покрепче Лотти и стала укачивать ее, тихо напевая колыбельную, но не для того, чтобы
успокоить девочку, а чтобы успокоиться самой.
Здесь на рассвете и нашел их Олав.
– Я принял решение, – сказал отчим.
С тех пор как викинг покинул Йорк, прошел месяц, и Олав пребывал в прекрасном расположении духа. Зарабет стала такой, как прежде,
разве что еще более тихой и замкнутой. Но Олаву нравилась эта перемена, потому что острый язычок падчерицы всегда его раздражал.
Главное, она была здесь, покорная и услужливая. И такое смирение устраивало его более всего.
Зарабет равнодушно взглянула на Олава, которого задело ее равнодушие. Он нахмурился. Абсолютная пассивность падчерицы не входила в
его планы.
– Да, я принял решение, – повторил он, но в этот момент Лотти позвала сестру. – Почему ты не научишь ее хотя бы твое имя выговаривать
четко? – спросил он раздраженно.
– Лотти произносит его достаточно четко. – Зарабет пожала плечом и добавила несколько слов, от которых Олава бросило в ярость:
– Просто я молода и хорошо слышу.
Она протянула Лотти кусочек только что обжаренного хлеба, намазанного медом, и поцеловала сестренку в макушку.
– Что с тобой происходит? – потерял терпение Олав. – Почему ты так странно ведешь себя? Тебя совсем не интересует мое решение?
– Я думаю, ты сообщишь его вне зависимости от того, интересует оно меня или нет.
– Что ж, ладно. Так вот, я решил жениться на тебе.
Внешне Зарабет осталась безучастной к этому заявлению, но ее охватила тревога. Почему отчим не хочет просто переспать с ней? Зачем
ему понадобилось жениться? Быть наложницей Олава омерзительно, стать его женой – еще хуже. Зарабет молчала, опасаясь ненароком
сказать что нибудь такое, от чего Олав придет в бешенство. Решение о браке – это какая то дьявольская хитрость или бред сумасшедшего.
– Я говорил с советниками короля Гутрума, а потом и с ним самим, – продолжал Олав.