– Я не скажу ему, что отказываюсь выходить за него. А если ты причинишь вред Лотти, он убьет тебя.
– И что же? – пожал плечами Олав с видом полного равнодушия. – Твоя идиотка сестра будет мертва, я тоже, ты заполучишь своего викинга
и поплывешь с ним в Норвегию. Но у тебя не будет ни приданого, ни единого родного человека на всем белом свете. А главное, ты всю
жизнь будешь помнить о том, что из за твоего эгоизма погибли два человека, которые тебя любили.
– Любили? Мерзкий старый лжец! Ты грозишься убить мою младшую сестру и смеешь при этом говорить о любви?! Как бы мне хотелось
воткнуть кинжал в твое черное сердце!
Зарабет сделала резкое движение, намереваясь подняться. В ее глазах сверкнула такая ненависть, что Олав невольно отступил,
почувствовав, как этот порыв серьезен и опасен. Но в следующий миг он уже снисходительно улыбался, устыдившись собственной трусости.
– Ты говоришь глупости. Женской логике нет объяснения с точки зрения мужского разума. Помни, Зарабет: девчонка умрет завтра в
полдень, если ты поступишь мне вопреки. Тебе решать, девочка. Сама выбери, что тебе дороже: жизнь сестры или постель викинга. – Олав
перевел дыхание, и Зарабет увидела, как на его багровой шее пульсирует синяя жилка. – Так ты переспала с ним сегодня? Ты уже не
девственница?
– Заткнись, грязная скотина! Ты еще хуже, чем твой сынок!
– Значит, похоть затмила тебе разум, и ты подписываешь сестре смертный приговор? Такая же шлюха, как и твоя мать! Ты только
притворялась все эти годы любящей сестрой, а на самом деле оказалась лживой потаскухой.
– Довольно, Олав. Ты не убьешь Лотти, потому что сам не хочешь умереть. Я тебя знаю. Все вокруг смеются над тобой и называют Олавом
Гордым. Ты важничаешь и гордишься своим богатством, до небес превозносишь свои торгашеский талант, который заключается лишь в умении
обмануть компаньона или покупателя. Ты щедро тратишь деньги только на то, чтобы украсить свое смердящее старое тело! Посмотри на себя
– разряжен, как король Гутрум, но все равно выглядишь тщеславным дураком!
– Замолчи, Зарабет! – Олав был в ярости от таких оскорблений.
– Замолчу, но не теперь. Сначала я выскажу тебе всю правду до конца, грязный старикашка! Я не останусь в этом доме и не буду
дожидаться, пока ты проскользнешь в мою постель. И не буду притворяться любящей падчерицей теперь, когда знаю, каков ты на самом
деле. Мне надоело терпеть твое презрение к Лотти, твои высокомерие и злобу. Я не желаю больше слушать ложь про свою мать. Ты и
мизинца ее не стоишь, черт побери! А сейчас ты скажешь мне, где прячешь Лотти, я заберу ее и уйду. Мне отвратительна твоя мерзкая
физиономия!
Олав надолго замолчал, потом поднял правую руку, как для благословения, и вымолвил с ледяным спокойствием:
– Маленькая идиотка умрет медленной смертью, и я счастлив уже от одной только этой мысли об этом. Да будет так. Я клянусь в этом
именем Одина, Великого Отца, а также именем христианского Бога.
Все поплыло перед глазами у Зарабет. Она поверила, потому что на сей раз отчим не лгал. В его спокойствии чувствовалась одержимость
безумца, доведенного до последней черты.
Да, Олав не пугал ее. Зарабет понимала, что он не отступит и не нарушит клятвы. Скорее сам наложит на себя руки. Перед ее мысленным
взором встала страшная картина: Кейт поднимает Лотти над головой и изо всех сил бросает на землю, брызги крови разлетаются во все
стороны; он переворачивает ее лицом вверх, желая убедиться в том, что душа оставила тело. Зарабет видела, как Кейт потирает руки и
насвистывает, совершив убийство.