Орма единогласно признали вне закона. Он должен был навсегда покинуть Норвегию, если кто нибудь из людей Ингольфсона не убьет его
раньше.
Тот вечер Магнус проводил с отцом и старшим братом.
– Пора возвращаться домой, – сказал Магнус, глядя в беззвездное серое небо.
– У тебя кровь кипит, – усмехнулся Маттиас. – Не терпится вернуться в постель к супруге.
Магнус промолчал, вспомнив последнюю ночь перед отъездом. Зарабет лежала под ним, закрыв глаза, стиснув от боли зубы и ненавидя его.
Он был ей противен, его ласки так и не смогли пробудить в ней ответное чувство. Напротив, когда все было кончено, жена горько
разрыдалась. Магнус ненавидел ее в тот момент, ненавидел себя и изводился от собственной беспомощности.
– Дело не в этом – я скоро оставлю ее. Моим людям не терпится отправиться в плавание. Рагнар заявил недавно, что все истомились на
суше, что всем не терпится набить мешки золотом и серебром, обчистив парочку зажиточных британских монастырей. – Магнус вздохнул. –
Наверное, скоро мы отправимся в плавание. Или начнем охоту на Орма, чтобы отнять у него награбленное золото.
– Ток Ингольфсон хочет сам убить Орма, и это его право, – заметил Маттиас и обратился к отцу:
– Магнус верно говорит. Пора закончить Совет и разъезжаться по домам. Я тоже соскучился по своей женщине.
– Глида тебе жена, а не «женщина», – усмехнулся Харальд. – Одной лишь Фрее известно, за что Глида любит тебя и прощает все твои
выходки! Ты ее не заслуживаешь, бабник…
Маттиас рассмеялся и хлопнул отца по плечу.
– Да Глида – единственная женщина, на которую я смотрел в своей жизни!
Магнус вполуха слушал, как они шутливо переругиваются. Он скучал без Зарабет и волновался за нее. Такие чувства были ему внове.
Магнус вышел из за стола, желая побыть в одиночестве.
Он жестоко страдал начиная с того дня, когда погибла Лотти и исчез Эгил, но никому не показывал этого. Магнус отправился бродить по
лагерю, где среди десятков шатров слуги разводили огонь и готовили ужин. Дым от них вяло тянулся к небу. Вдалеке белели заснеженные
вершины гор.
Он вспомнил об Эгиле, и сын снова предстал перед его взором таким, каким Магнус видел его во сне, – худым и оборванным, но живым. Это
видение точило сердце отца, как ненасытный червь, не давало покоя ни на минуту. Нет, скорее всего его сын мертв, как и Лотти. Нужно
найти в себе силы, чтобы признать это и смириться. Как же трудно будет Зарабет сделать то же самое!
Он страстно желал вернуться в Малек. Он должен был как можно скорее увидеться со своей Зарабет.
Орм быстро догнал ее, схватил за талию и сбил с ног. Она вырывалась, а Орм смеялся, уткнувшись лицом ей в затылок. И вдруг без
предупреждения он развернул беглянку и дал пощечину. Его удар был несильным, но щека у Зарабет запылала, словно обожженная. Она
испуганно притихла.
– Не вынуждай меня наказывать тебя, – сказал Орм, буравя ее пронзительным взглядом.
Орм надеялся увидеть в глазах женщины слезы, но ошибся. Он почувствовал желание ударить ее снова, однако сдержался. Надо было
спешить.
– Не делай больше глупостей, тогда мне не придется тебя бить. В противном случае я заставлю тебя узнать, что такое настоящая боль.
* * *
Зарабет стала вырываться, пытаясь расцарапать Орму лицо или вцепиться в волосы. Он потерял терпение и ударил ее кулаком так, что она
потеряла сознание. Орм взвалил ее на плечо, оглянулся на ворота и убедился в том, что погони нет. Затем он спрятал саблю в ножны и
поспешил прочь.