Джесс сделал вид, что обдумывает слова золотоискателя, пока тот беспокойно переминался с ноги на ногу. Выдержав томительную паузу, он прошептал:
— Я сегодня в хорошем настроении. Пожалуй, я приму ваше предложение, мистер Мэлоун.
У Креветки от волнения затряслись коленки.
— Спасибо вам, мистер Голт. Клянусь, вы об этом не пожалеете.
— Да вы уж постарайтесь.
— Не пожалеете.
— Да уж вы постарайтесь, а не то у меня испортится настроение.
— Да, сэр. Нет, сэр, можете не сомневаться. — С робкой улыбкой надежды на губах Креветка попятился к дверям, на ходу приподнимая свою жеваную шляпу.
— Ну, я скажу adios[5] , мистер Голт…
— Я собираюсь на некоторое, время задержаться в Парадизе, и мне бы не хотелось, чтобы до меня дошли слухи о нашей маленькой сделке.
Почерневшим большим пальцем Креветка изобразил на сердце нечто вроде буквы «икс».
— Вот вам святой истинный крест: от меня никто ни полсловечка не услышит.
— Хорошо, если так. Потому что, если пойдут слухи, знаете, что тогда будет?
Рыжий старатель оказался сообразительнее, чем представлялось, судя по виду.
— У вас испортится настроение, — догадался он.
— Точно. Про меня говорят, что в плохом настроении я за себя не отвечаю.
— Да, сэр.
На сей раз он приложил два пальца к губам и торжественно заявил:
— Я нем, как могила.
Джесс хотел сказать, что именно там мистер Мэлоун и окажется, если нарушит слово, но решил, что с Мэлоуна хватит. К тому же вонь становилась нестерпимой, хоть топор вешай. Когда Креветка нащупал наконец ручку у себя за спиной и открыл дверь, Джесс бросил на него последний стальной взгляд и дал ему уйти.
Ему хотелось испустить победный клич или швырнуть шляпу в воздух, но стены были слишком тонкими, а потолок — слишком низким. Он удовлетворился тем, что бросился на кровать и торжествующе пропел: «Есть!»
«ПАРАДИЗ. ВАМ ЗДЕСЬ ПОНРАВИТСЯ», — гласил щит при въезде на Главную улицу. Да, Парадиз оказался очень даже недурным городишкой. Голту здесь понравилось. Джессу — тоже.
* * *
Кэйди проезжала мимо этого щита столько раз, что перестала его замечать. В этот день ее внимание привлекло нечто иное: Хэм Вашингтон, семилетний сынишка ее бармена Леви, летел ей навстречу по самой середине улицы. Можно было подумать, что за ним гонится стая бешеных собак. У нее даже мелькнула мысль, что в салуне начался пожар.
— Мисс Кэйди, мисс Кэйди! Смирная кобылка шарахнулась от испуга и встала, едва не столкнувшись с Хэмом.
— Абрахам! Сколько раз я тебе говорила: не смей вот так мчаться перед носом у лошади!
Мальчик был так возбужден, что даже не извинился.
— Мисс Кэйди, — задыхаясь, проговорил он, — там… у нас в салуне… бандит приехал… с «кольтами»! На черном коне… у нас остановился…
Хэм схватил протянутую руку Кэйди, и она подсадила его в двуколку рядом с собой. Он был довольно высок для своих семи лет, но худ, как веточка, и, казалось, весь состоял из одних локтей, коленей и острых, торчащих лопаток.
— Отдышись и давай по порядку, — посоветовала она, по привычке передавая ему вожжи.
Хэм обожал лошадей: управление двуколкой помогло ему немного успокоиться.
— Приехал человек, мисс Кэйди, — выдохнул он наконец. — Папа сказал — плохой человек. Он снял комнату над салуном. Весь обвешан оружием, и папочка говорит, что он прямо ходячая смерть. Прямо ходячая смерть, — с упоением повторил мальчик.
— О чем ты говоришь? С чего ты взял, что он плохой человек?
— Он вооруженный бандит, — мисс Кэйди. Наемный стрелок. Мистер Эйкс сказал: посмотри на него косо, и он тебя пристрелит на месте. Я его еще не видел, он наверху у себя в комнате, и дверь закрыта. Его зовут Голт.
Они уже почти поравнялись с «Приютом бродяги».
— Останови прямо здесь, — скомандовала Кэйди.