Лакей с трудом удерживал горячих лошадей. Щелкнув кнутом, Лонстон погнал гнедых по освещенной луной дороге.
Когда они были на полпути к замку, над развалинами часовни вспыхнул голубой свет.
Расставшись с Дианой, Купидон задержался на развалинах, размышляя, что ему делать дальше. До него доносился шум бала. В полночь подадут ужин, и гости будут развлекаться еще час-другой.
Психея должна скоро появиться. Купидон хотел только знать, который час и где скрывается его брат. Надо помешать ему во что бы то ни стало. Купидон знал, что Энтерос намерен не дать Психее вернуться на Олимп и полон решимости увести с собой Александру.
Он вошел в холл, взбежал на галерею и поднялся по лестнице, ведущей в башню. Комната казалась пустой, прохладный осенний ветер дул в открытое окно.
— Энтерос, — сказал Купидон грустно, — что с тобой случилось?
— Что со мной случилось? — повторил голос брата. — Что ты этим хочешь сказать?
Купидон быстро обернулся. В дверях возник знакомый темный силуэт.
— Я рад, что ты здесь. Нам нужно поговорить. Сейчас.
— Мне нечего тебе сказать. И ты не можешь сказать мне ничего, что могло бы изменить ход событий.
Энтерос скрестил руки на груди. Его прекрасное лицо было мрачно. Купидон со сломанным крылом не представлял для него ни малейшей угрозы.
Брат посмотрел ему прямо в глаза.
— Ты хотя бы знаешь, что делаешь? Сколько жизней ты ломаешь?
— Знаю, — отвечал Энтерос холодно.
— Не думаю. Если ты помешаешь Психее вернуться сегодня, она уже не будет приносить тебе по субботам чай и наполнять гиацинтами, нарциссами и розами вазы в твоем одиноком доме, не будет смеяться твоим шуткам и обнимать тебя.
Энтерос не отвечал, только глаза его сверкали во мраке.
— Ты думаешь, я не знаю, что ты влюблен в мою жену? — продолжал Купидон.
Энтерос молчал.
— Значит, раз ты не можешь ею обладать, пусть она не достанется никому? Ты настолько меня ненавидишь?
— Тебе этого не понять, — каждое слово вырывалось у Энтероса с сердечной болью. — Когда она склоняется ко мне, от нее исходит аромат лаванды. Когда она смеется, ее смех точно звон колокольчика, и она всегда смеется моим шуткам, как ты и сказал. Я больше не могу издали любоваться тем, чего жажду сильнее всего в мире. Если Психея останется на земле, я по крайней мере не буду больше представлять ее в твоих объятиях.
— Вот как, — сказал Купидон, вздохнув.
— Так было всегда.
— Ты ее не любишь.
— Я люблю ее сильнее, чем ты способен когда-либо полюбить ее.
— Ты любишь ее только потому, что она принадлежит мне.
— Я люблю ее за то, что она добра и прекрасна.
— И хочешь наказать ее за то, что она не отвечает на твое чувство? Это не любовь, Энтерос, это зависть и ненависть!
— Я тебя презираю! — воскликнул Энтерос. — Легко тебе стоять тут и самодовольно рассуждать — тебе всегда во всем везло, даже мать любит тебя больше, чем меня. А я… я родился для того, чтобы служить тебе, помочь тебе вырасти. Ну что же, вырастай же наконец, Эрос! Узнай, что такое боль, которую испытывают другие!
Не успел еще Энтерос замахнуться, как Купидон увернулся от удара. Кулак брата скользнул по его голове. Купидон плотнее сложил крылья, стиснул кулаки и с наслаждением нанес первый удар.
— Ты не помешаешь Психее вернуться на Олимп!
Купидон опять замахнулся, но кулак его только скользнул по подбородку Энтероса.
— Ты не убедишь ее уйти, если она не выполнит свою задачу. Только час назад Александра снова отказала Лонстону. Ты потерпел поражение, Эрос, без твоих стрел ты беспомощен!
Издали донесся бой часов — без четверти двенадцать! На долю секунды Купидон утратил бдительность — и тут же получил сокрушительный удар по голове.
Энтерос, тяжело дыша, стоял над поверженным братом.