Под одобрительные возгласы Психеи она прошлась по комнате и остановилась перед зеркалом. И не поверила своим глазам. Перед ней была копия большого портрета матери, висевшего в музыкальном салоне, где леди Брэндрейт была изображена в этом самом платье.
Платье из лилового шелка, подхваченное поясом под грудью, с низким декольте и высоким стоячим воротником из прозрачного тюля. Оно производило совершенно волшебное впечатление. Никогда прежде Александра не видела себя такой. Ее темные волосы были зачесаны кверху, и лишь несколько завитых локонов падали на спину, а на лбу красовались завитки в стиле эпохи Георга IV. Александре нравились эти завитки. Они смягчали ее черты и выгодно оттеняли большие голубые глаза.
По правде говоря, она чувствовала себя обнаженной, поскольку была без корсета. Мать рассказала, что в ее время молодые женщины предпочитали надевать только сорочки.
На шее у Александры было аметистовое колье, а в ушах серьги с аметистами и жемчугом. Ее веер украшала античная сцена — маленький Купидон, парящий среди голубей, которые влекут колесницу Афродиты. Туалет завершали шелковые чулки и туфли из лилового шелка в цвет платью.
— Милочка, — услышала она голос матери, — ты похожа на призрак из прошлого. Тебе удивительно идет мое любимое платье.
Подойдя, маркиза обняла Александру и залюбовалась ее отражением в зеркале.
— Прелестно! Просто восхитительно! А ты как думаешь, Психея?
— Да, Эвелина, прелестно.
— Благодарю вас обеих, — отвечала Александра, оборачиваясь к матери и осматривая ее костюм. — Однако взгляни на себя! Какая ты красивая в этом коричневом бархате…
— Ну, не будем об этом, — сказала леди Брэндрейт, разглаживая на пополневшей фигуре платье в стиле ампир. — Без корсета я за несколько часов располнела еще больше.
— Ты уверена, что у тебя только один ребенок? — спросила Александра.
— Зато энергии у него за двоих, — усмехнулась маркиза. — Я так счастлива без корсета, что решила больше его не надевать и теперь боюсь шокировать соседей.
— Как будто тебя беспокоит, что скажут соседи! — засмеялась Александра. — Ты никогда не считалась ни с чьим мнением.
— Это правда, и я надеюсь, что ты и твои сестры тоже не станут много об этом думать. Если ты годами подчиняешься желаниям и убеждениям других людей, как ты можешь быть счастливой? Кто будет думать о твоем счастье? Никто, поверь мне! Слушайся своего сердца, Аликс. Какое бы ты решение ни приняла, пусть это будет твое и только твое решение. Знаю, я уговаривала тебя принять предложение Лонстона, но я была не права. — Она нежно поцеловала Александру. — Я за тебя не беспокоюсь. У тебя доброе сердце и сильная воля. Какой бы ты путь ни выбрала, ты пройдешь его достойно. Я очень люблю тебя, доченька, и надеюсь, ты это знаешь.
— О да, мама! — прошептала взволнованная Александра.
— А теперь мне пора идти, — сказала Эвелина, взглянув на Александру, а затем на Психею. — Брэндрейт в чудовищном настроении. — Она лукаво улыбнулась. — Он никак не может поверить, что старые панталоны из оленьей кожи стали ему тесны. Жалуется, что, наверное, кожа села, пока они валялись на чердаке. — Она направилась к двери.
Александра засмеялась. Она думала, что и Психею это позабавило, но, к своему большому удивлению, увидела, что Бабочка плачет.
— О чем вы плачете? — спросила она, быстро подходя к кровати.
Психея отняла платок от глаз.
— Я так несчастна!
Александра села и взяла ее за руку.
— В чем дело? Почему вы так печальны? Через несколько часов вы будете на Олимпе с Купидоном. Я приеду за вами в половине одиннадцатого и….