Пруденс с полными слез глазами взглянула на Кэтрин:
– Пусть она перестанет врать! Пожалуйста, заставь ее замолчать!
Кэтрин было трудно что-либо сказать. Когда четыре года: назад она приехала сюда как жена их брата, близнецам было всего лишь по тринадцать и она очень к ним привязалась. Она относилась к ним не только как сестра, но и как мать.
Бедная девушка. Брак сам по себе достаточно трудная вещь, даже если он и заключается между подходящими друг другу людьми.
– Ваша мать уже упоминала об этом. Но она вас любит и желает только, чтобы вы были счастливы, – мягко сказала Кэтрин.
– Счастливы! – топнула ногой Пруденс. – Я не выйду за этого отвратительного рохлю. Я выйду замуж за лорда Торнуолда.
– О нет, не выйдешь, – усмехнулась Присцилла. – Мама сказала, что он предназначается мне.
– Дуреха! Он – мой.
– Нет, мой, тупица!
– Я первая соблазню его.
– А я расскажу об этом маме…
Час спустя, примирив спорящих и успокоив расстроенную Пруденс, Кэтрин взбежала по скрипучим деревянным ступеням узкой лестницы в помещения для прислуги. Она оставила свекрови записку, в которой жаловалась на головную боль и просила разрешения не присутствовать на обеде. Она понимала, что избегать Берка было, трусостью. Но встретиться с ним лицом к лицу, когда еще так свеж в памяти их поцелуй, было бы для нее еще труднее.
Кроме того, Кэтрин не терпелось узнать, действительно ли Берк приготовил для нее подарок. Даже если она не откроет коробку, все равно сможет догадаться, что внутри, по ее размеру.
Кэтрин поднялась до третьего этажа и вошла в главный коридор. Небольшая дверца, почти незаметная на фоне стены, скрипнула, закрываясь.
Щелк!
Из глубины коридора донесся звук другой двери, которую закрыли… или открыли?
В этом крыле дома, кроме Кэтрин, могли находиться только Пруденс, Присцилла и Лорена. Но в это время они были явно не здесь.
Кэтрин осторожно шла по слабоосвещенному коридору. Ее шаги гулко отдавались в тишине. Ей казалось, что она пробирается по длинному тоннелю. По спине пробегали мурашки. У нее было неприятное ощущение, что кто-то наблюдает за ней.
И не первый раз.
Густые тени скрывали стулья, столы, висевшие на стенах портреты. Неужели Фабиан осмелился забраться сюда? Она несколько раз находила этого нерешительного человека, когда он, спрятавшись, наблюдал за ней, очевидно набираясь храбрости, чтобы заговорить о каких-нибудь хозяйственных делах.
– Мистер Сноу?
Тишина.
У Кэтрин сильнее забилось сердце. Надо было взять с собой свечу.
Завернув за угол, Кэтрин подошла к двери, повернула ручку и вошла в свою комнату. Затухающий в камине огонь слабо освещал помещение. Под крышей жалобно завывал ветер. Ощупью она добралась до стола и нашла свечу. Присев перед камином, зажгла ее от светившихся красно-оранжевым светом углей.
Свеча вспыхнула. Кэтрин, не выпуская ее из рук, огляделась. К великому разочарованию, она не увидела никакого подарка, перевязанного красивыми лентами.
Слабый свет освещал скромную комнату с кроватью под пологом, туалетный стол с потемневшим от времени зеркалом, уютное кресло, которое Лорена отправила на чердак. В этом жилище не было позолоты и зеленого бархата, оно было лишено той роскоши хозяйской спальни, которую когда-то занимала Кэтрин. Но все же эта комната была удобнее, чем мансарда слуг, и в какой-то степени символизировала положение Кэтрин в доме – в чистилище, между адом и раем, между двух миров.
Вдруг она увидела то, чего совсем не ожидала.
Радостно вскрикнув, она бросилась к столику у кровати и поставила на него свечу. Дрожащими руками стала гладить кожаные переплеты. Ее драгоценные книги!
Это были книги из библиотеки преподобного Гаппи, которые она у него одолжила. Потрясенная страстным поцелуем, Кэтрин забыла их в хижине и собиралась вернуться за ними.