Над Чечней вертолет летел, отстреливая тепловые ловушки, и то и дело проседал в «воздушные ямы». Каждое неверное движение «Мишки» Чигирик парировал ручкой управления.
Внизу тянулось зеленое масса леса. Впереди, за ровной зеленью горных лугов дыбились каменные кряжи. На их уступах, как пар над кипящим котлом, клубились белые тучи. Они меняли очертания, то пытались уползти вверх по крутым склонам, то снова стекали в ущелье. Шло вечное борение стихий — солнца, ветра, воды. Высоко над вершинами призрачно светился дневной серп месяца — бледный, тонкий, неверный…
Полетное задание Чигирика было предельно простым, хотя на войне простых дел не бывает. Предстояло с севера пройти над рекой Белая Шалажа до горы Бойлойлам, развернуться на запад, в зоне видимости горы Бозгенты ухватиться за русло реки Нетхой, сжатое с обеих сторон горными кручами, и выйти на безымянный приток Фортанги чтобы разведать, нет ли на прилегающих к урочищу Черный ключ склонах признаков присутствия боевиков. Если противник не будет обнаружен, надо передать наземному абоненту с дурацким позывным «Лямка» сигнал: «Все чисто».
Для надежности разведки лететь следовало на предельно малой высоте.
Выдерживая заданный маршрут, «Мишка» прошел над всеми местами, указанными в полетном задании. Над дорогой в урочище Черный ключ, по которой уже двигалась войсковая колонна, Чигирик прошелся дважды. Увидел на откосе раму давно сгоревшего грузовика. Неподалеку валялась ржавые коробки опрокинутых бронетранспортеров — никому не нужный металл войны. «Мишка» шел так низко, что Чигирик разглядел диск автомобильного колеса, лежавший возле уреза воды. Ничего подозрительного обнаружить не удалось.
Резко бросив вертолет вверх, Чигирик отвалил в сторону и набрал высоту, чтобы перевалить зеленый хребет. Спокойно доложил:
— «Лямка», «Лямка», я «Десятый». Все чисто.
Осмотрев дефиле, по которому должен был пройти батальон, и ничего подозрительного не обнаружив, Чигирик доложил «Лемке» и резко бросил «Мишку» вверх, к голубому ясному небу. Перевалив через лесистый гребень хребта, вошел в крутой разворот. Дело было сделано, предстояло уходить домой, на базу.
В это время из зеленой чащи в догон винтокрылу, протянув за собой пенисто-дымный хвост, рванулась ракета. Звук выстрела потонул в мощном реве сверкающих лопастей.
Тяжелый удар встряхнул машину. «Мишка», такой послушный, знакомый каждой гранью своего норова, вышел из повиновения. Борт зиял огромной пробоиной. Пламя лизало желтыми языками рваный металл.
«Мишка» стремительно терял высоту. Вершины деревьев неслись навстречу с ужасающей скоростью.
Опережая бешеный темп падения, Чигирик рванул рычаг аварийного сброса двери, вытолкнул ее наружу.
По корпусу машины с громким треском ударили сучья буков. «Мишка» завалился на правый борт. Несущий винт с яростным грохотом врубился в набежавший снизу лес. Удар о землю не выбил Чигирика из сознания. Оттолкнувшись, он вывалился из кабины, отполз от бушующего огня в кусты. Боль в пояснице была такой, словно в хребтину воткнули шило и ворочали его из стороны в сторону. Все вокруг виделось затянутым розовой пеленой. Чигирик провел рукой по лицу — рука окрасилась кровью. А, да черт с ним! Важно убраться подальше от места катастрофы, пока не рвануло.
Чигирик заковылял прочь, проламываясь через кустарник. Сильно болело колено. Голова кружилась. В глазах мелькали черные мушки. Прислонившись к стволу береста, Чигирик несколько минут стоял, отдыхая. Затем нашел подходящий куст орешника, выломал толстую палку. Проверил на прочность и, тяжело на нее опираясь, двинулся дальше в лес.