Однажды Полуян задал дурацкий вопрос, который его всерьез интриговал.
— Вадуд, ты вор в законе?
Чеченец весело засмеялся. Вытер слезу, накатившую на глаза.
— Ты веришь, что здесь есть такие? Не обманывай себя. Сегодня воры в законе — члены правительства, чиновники всякие. Им воровать позволяет закон. А я просто честный вор.
— За что же ты сидишь?
— По ошибке. Когда меня сажали, то думали, я не знаю, что такое закон. А я знаю. Закон — бумажка. Он слов не понимает. Понимают слова люди. Они могут посадить и выпустить, а закон будет молчать.
— Почему тогда сидишь?
— Хороший вопрос, дорогой. Моя беда — попался плохой прокурор. Дурак. Ему предлагали деньги — не взял. Разве умный? Очень глупый. Я скоро выхожу, а он уже не работает. Заменили умным.
— Считаешь, умный тебе поможет?
— Почему считаю? Уже помог. Он умеет считать лимоны. — Вадуд засмеялся, довольный своим остроумием. — Мы ему привезли целый ящик. Он взял. Теперь сам придет дверь открывать.
Скрипучая дверь камеры, открываясь, каждый раз возвещала сидельцам о начале нового действия в их унылой однообразной жизни. Полуян от этого скрипа не ждал для себя ничего особенного: неутомимый Трескун уже завершил следствие и составил психологический портрет преступника. Оставалось ждать суда и гадать, сколько тебе припаяют от щедрой души закона.
Тем не менее один из скрипов, царапнувший по нервам, как ножом по стеклу, поверг Полковника в удивление.
— Полуян, на свидание!
Мысль мгновенно просчитывала возможные варианты. Пришли сослуживцы? Кто-то из командиров? Жена?
Полуян тут же отвергал предположения.
Для сослуживцев, даже если кто-то из них понимал его правоту, общение с человеком, который помечен клеймом уголовника — дело небезопасное. Такая встреча будет расценена начальниками как вызов, как бунт со всеми вытекающими последствиями. Нет, к нему они не придут.
Командиры, которые уже сказали свое слово о нем, как о возмутителе законных порядков, приносить ему сочувствия не будут.
Жена? Такое вообще невероятно.
В комнате для свиданий, такой же унылой, как и все остальное в казенном доме, Полуян увидел Клавдию Ивановну Рудину, свою соседку по офицерскому бараку. Она поселилась там за год до приезда четы Полуянов вместе с мужем — майором, командиром роты морской разведки. Майор погиб при катастрофе флотского вертолета, а Клавдия Ивановна, прекрасный врач-терапевт, осталась в поселке и приняла на свои плечи фельдшерско-акушерский пункт.
— Клавдия Ивановна! Милая! Какими судьбами?!
Рудина поняла, что в данном случае «милая» не несло в себе особого смысла, но все равно испытала приятное чувство.
— Вот, решила вас навестить.
— Как вам удалось добиться свидания?
— Все очень просто. Попросила разрешение в прокуратуре. Я вам напекла пирожков. С капустой. — Клавдия Ивановна улыбнулась. — Вы здесь газеты читаете?
Полуян усмехнулся.
— Не запрещают, но и не дают.
— Я пирожки и снедь завернула в газеты. Почитайте.
— Обязательно.
— Как вы себя чувствуете?
— Словно ребенок, которого бросили родители. — Он виновато улыбнулся.
Рудина протянула через стол руку.
— Дайте вашу. Надеюсь, это не нарушит порядков острога?
Прапорщик, сидевший у двери, отвернулся.
Предложение показалось Полуяну слишком сентиментальным, опереточным, но он выполнил просьбу. Его пальцы ощутили мягкое теплое пожатие. Внезапно для самого себя он понял: в него жаркой волной потекла живая, трепетная сила. Это оказалось столь неожиданным, что он замер в удивлении. Возникло желание закрыть глаза, раствориться в неизъяснимом блаженстве. Клавдия Ивановна спокойно улыбалась.
— Вам лучше? Вы успокоились?
Полуян вздрогнул. Оказывается, он уже успел закрыть глаза и на какой-то миг выпал из реальности.