– Ты думаешь? – несколько раз сказал Васька. – Только все, что я скажу, это так. Если бы можно было бы говорить, я бы сказал иначе[32].
Видимо, Эренбург рассказывал о Сартре – я услышал фамилию и обернулся. Он понял, что нам интересно, и попросил переводчицу переводить греку – это смешно.
Он стал говорить медленно.
– Я постоянно живу на даче… И ко мне приехал Сартр.
А рядом со мной живет агроном.
Это Тартарен.
Он разводит помидоры, и они растут у него плохо.
Поэтому он, когда приезжает начальство, покупает помидоры на рынке.
И подвешивает их на ниточках к кустам.
А на кустах пишет: «Руками не трогать».
С агрономом у нас деловые отношения. Я развожу цветы, и он ко мне заходит.
И вот он пришел ко мне, и я познакомил его с Сартром.
Он спрашивает у Сартра:
– Скажите, сколько литров во Франции корова дает молока?
– Понятия не имею, – говорит Сартр.
– Ну как же. Вспомните. 50 литров дает?
– Да, кажется, на выставке я видел что-то похожее.
– А у нас, – говорит мой Тартарен, – каждая корова дает столько. А спросите колхозников, что такое выставка? Они и не слышали.
Мы смеемся.
– Он уже понял политику, – говорит Васька.
Грек спрашивает:
– Вы любите Сартра?
– Это большой драматург и мастер эссе. Вы не читали его пьесу: «Вход в ад» (я, кажется, неправильно называю название)[33]. Эренбург рассказывает сюжет. Говорит, что это очень здорово. Касаемся театра, и я спрашиваю о «Горе от ума»[34].
– Я узнал «Горе уму»[35]. Я видел, как блуждает сплетня по лицам людей[36]. Они выдумали откуда-то эту фантастическую ложь.
– Разве вы не говорили о сосуществовании идеологий?
– Я в кавычках в письме говорил о сосуществовании художников разных направлений, но одной идеологии[37].
Я разливаю шампанское. Эренбург говорит:
– Когда-то в Ротонде я выпивал бутылочку сухого и писал с ясной головой.
Он говорит по-французски, показывая на Ваську:
– Такой мальчик может выпить что-нибудь покрепче… Кстати, на градусы, а не на вкус смотрят только у нас.
Вошел Тибор Дери[38] (венгр).
– После 56-го года его посадили.
Васька дополняет:
– Председатель сказал: «Благодаря Европейскому сообществу писателей мы видим здесь Тибора Дери».
– А как это некрасиво…. Он был у меня перед отъездом в Киев несколько дней назад.
Мы прощаемся и идем вместе по лестнице, потом снова прощаемся. Васька просит Эренбурга прочитать роман[39].
– С удовольствием, – говорит Илья Г. – Какой-то издатель просил разрешения перевести «Апельсины из Марокко», – переводит разговор Эренбург.
Мы выходим с Васькой на улицу.
– Мне чертовски повезло сегодня, – говорю я.
– Да, старик, тебе повезло как надо, – говорит Васька.
9.9.63. Прочел Васькин роман «Улица Лабораториум». Впечатление – ему не хватило материала. Пусто.
12.9.63. (Написано на открытке; помещено в дневник) Дорогой Сеня! Недавно я увидел твое лицо в редакции «Юности»[40]. Мэри [41]сказала, что твой рассказ пойдет. Очень рад за тебя и поздравляю. Что с повестью? Все ли благополучно в изд-ве и как в «Молодой гвардии»?[42]
Я уже неделю как вернулся с Кирой [43] из Коктебеля и погрузился в обычную жизнь, из которой собираюсь вырваться в Новосибирск в начале октября. Работа что-то у меня сейчас не клеится, обстановка не располагает и немного стал метаться от одного к другому, что, конечно, очень плохо.
Пришли мне, пожалуйста, рукопись [44] . Она мне нужна. И сообщи свое мнение, а также мнение Фимки [45] , если оно у него есть.
Привет Оле и Сашке.
Целую, твой Вася.
31.12.63. (Вклеено в дневник. – А. Л.). Дорогие Оля, Саша и Сеня! В канун Нового года наш маленький коллектив посылает вашему маленькому коллективу пожелания счастья, здоровья, оптимизма, много чистой и звонкой валюты, а Кит[46], который пишет за папу книги и пьесы, желает своему коллеге Саше творческих успехов.
С надеждой на встречи и поцелуями
Кит, Кира, Вася
9.5.63. В «Юности» – Васька сообщил – что рассказ будет в № 11[47]. Ну что ж – это очень приятный сюрприз.
1.11.64. Пережил очередное потрясение. Вчера – пан, сегодня – холоп. Позвонил в «Юность». Оказывается, Мэри Лазаревна сказала Кире Аксеновой в основном свое мнение и рецензентов, а вот Б. Полевой и Преображенский[48] не читали повесть. Опять ожидания, волнения…
28.4.65. Вчера приехал из Москвы… Менее всего мне понравился Васька Аксенов. Он, как всегда, где-то над человечеством. Где-то надо мной и другими. И бывает тягостно – вот, мол, идет рядом классик. Несет свое тело. Кланяйтесь.
Не знаю, но ему со мной скучно и мне с ним скучно.
20.12.65. Приехал Васька. 17-го ночью (около 12) явился пьяный. Спал у меня, а утром исчез. Обещал снова появиться, но, видно, любовь, которая у него приключилась, держит его в своих руках.
23.12.65. И опять Васька. Явился в 2 ночи. Чуть в подпитии, но умный, стерва. Написал в Комарово о Сэлинджере и Хэме статью в «Ин. лит»[49]. Мудро очень. Ночью говорили об американской литературе.
24.12.65. Записать нужно, а лень. Из его рассказов. К истории рассказа «Победа».
Балтер[50] и Гладилин[51] в Гаграх играли все время в шашки. А Васька не умеет. Он смотрел на них. Кстати, они тоже плохо играют. И вдруг подумал: пойду-ка я напишу юмористический рассказ о шахматах для «Крокодила». И написал трагический и философский рассказ «Победа».
26.3.66. Писать не хочется. Видимо, сказывается вчерашняя вечеринка у Рубана[52]. Теперь понимаю Ваську. Здесь меня окружают такие же ребята любопытные и скучающие, как в Ленинграде его. А может, я не прав? Люди славные, и мне хорошо, не скучно.
18.4.66. Был у меня Васька Аксенов со своей любовницей Асей. Оказывается, это он писал письмо о Синявском[53]. Но не в защиту, а как бы несогласный с ним, но считающий неверным судебное разбирательство. Он писал, что у каждого писателя могут быть минуты творческого кризиса, что Синявского нужно судить судом чести, судом писателей, а иной суд принесет вред государству. Я был с ним не согласен. Он рассуждает логично, но слишком уж все у него подвижники, все Иисусы Христы. Я ему сказал: «Неужели ты думаешь, что эти люди без честолюбия? Неужели им не хочется в историю? И это все ради какой-то прозы». Я согласен с Васькой, что пока прецедентов не было в смысле этой публикации. А мы шумом все повернули в их пользу. Вот теперь приехал Вигорелли в Москву хлопотать за них.