Удовлетворенно улыбнувшись, Катриона потянулась к покрывалу, но помедлила в нерешительности. Затем, пожав плечами, выпрямилась, неторопливо расстегнула лиф ночной рубашки и, подхватив подол, стянула ее через голову.
Ричард судорожно вдохнул. Если бы он осмелился пошевелиться, то ущипнул бы себя. Впрочем, он и без этого знал, что не спит.
Обнаженная, с рассыпавшимися по спине и плечам длинными локонами, с кожей, жемчужно сиявшей в слабом пламени камина, Катриона приподняла одеяло и скользнула под него. Матрас прогнулся под ее изящным телом, вызвав в Ричарде инстинктивный, почти неистовый отклик. Он едва сдержал безумный порыв перекатиться и накрыть ее своим телом.
Голова его шла кругом, пытаясь постигнуть то, что Катриона — во плоти и первозданной наготе — находится в его постели.
Но что, к дьяволу, она затеяла?
Каждый его мускул дрожал от напряжения, однако Ричард не двигался, опасаясь, что не сможет обуздать себя и тогда бог знает что случится.
И тут Катриона коснулась его. Теплая ладонь легла ему на грудь, скользнула вниз и смело обхватила его.
После этого ничто — ни Бог, ни ад, ни даже ее Госпожа — не могло остановить его.
С протяжным стоном он закрыл глаза. Ее пальцы сжались, и узда, сдерживавшая Ричарда, лопнула. Он схватил ее за руки и, приподнявшись над ней, припал к ее губам.
В его разгоряченной голове стучало одно: убедиться, чтобы не осталось и тени сомнения, что именно она была женщиной из его снов. Той женщиной, которую он пробудил к жизни и которая умоляла его овладеть ею, извиваясь, как распутница, в его объятиях.
Он накрыл ладонью упругую грудь и узнал ее, нашел твердый камешек соска и узнал его тоже. Провел рукой по ее телу, следуя изгибам груди, талии, бедер, обхватил ягодицы, гладкие и безупречные. Как и прошлой ночью.
Вся она была такой же, как накануне, — пылкой и страстной; губы жадно впивались в его рот, язык трепетал, тело выгибалось и льнуло, отзываясь на каждую ласку.
Не в силах противиться неодолимому влечению, Ричард развел ее ноги и коснулся ее. Влажная и обжигающе горячая, она подалась навстречу, безмолвно моля о большем.
Он шире раздвинул ее бедра и, разместившись между ними, скользнул в бархатное тепло. Катриона пошевелилась, глубже вбирая его в себя. Ричард резко выдохнул; опустившись на локти, он сжал ладонями ее лицо и поцеловал, сходя с ума от желания.
Ему понадобилась вся его выдержка, чтобы удерживаться в эпицентре урагана страсти, продлевая чистую радость соединения. Катриона подлаживалась под его ритм, гладила напряженные мышцы его спины и бедер. Огненные реки омывали их тела и неслись по жилам. Наслаждаясь утонченной близостью, она с кристальной ясностью сознавала, что так и должно быть.
Они двигались в танце, древнем, как само время. Сердца их бились в едином темпе, тела перестали существовать, души соприкоснулись. С каждой лаской, с каждым прикосновением они взмывали все выше, туда, где не было ничего, кроме беспредельного восторга, и вместе достигли пика.
Ричард очнулся первым, слишком потрясенный и насытившийся, чтобы пошевелиться. Катриона также не проявляла желания переменить положение. Казалось, прошли часы, прежде чем они медленно и неохотно разъединились. Но даже тогда она повернулась и скользнула в его объятия.
Ричард прижал ее к себе. Ему было трудно в полной мере осознать происходящее. Но в одном он не сомневался: события прошлой ночи не пригрезились ему. Он не сошел с ума, хотя бы в этом смысле.
Часы на лестнице пробили час. Ричард посмотрел на Катриону, она не спала. Поколебавшись, он тихо произнес:
— Иногда сны кончаются совсем не тем, чего ждешь.
Она медленно выдохнула, прежде чем отозваться:
— Да. — Подняв голову, она потянулась и прильнула к его губам, затем скользнула назад, уютно устроившись в его объятиях.