Придерживая Грома, он неспешно следовал за кобылой Катрионы и серой лошадкой Алгарии, крепкой, несмотря на преклонный возраст. Женщины ехали рядом, обсуждая травы и снадобья.
Ричард усмехнулся, задавшись вопросом, говорят ли ведьмы о чем-нибудь еще.
Предаваясь праздным размышлениям, он ехал шагом, с удовольствием поглядывая на покачивающиеся бедра жены…
Свист и последовавший за ним звук удара заставили его вздрогнуть.
Гром заартачился и заржал, Ричард резко натянул поводья, Катриона и Алгария обернулись. Лица их вытянулись, когда они увидели стрелу арбалета.
Просвистев в дюйме от груди Ричарда, она ударилась о скалу, отскочила и теперь лежала на ковре из вереска, зловеще поблескивая в лучах утреннего солнца.
Сжав в кулаках поводья, Ричард резко поднял голову и огляделся вокруг. Женщины последовали его примеру, осматривая склоны холмов.
— Смотрите! — Алгария указала на стремительно мчавшегося всадника.
Катриона приподнялась в стременах, прищурившись, чтобы лучше видеть.
— Да это же Дугал Дуглас!
— Ах, негодяй!
Ричард спокойно вглядывался в удалявшуюся фигуру.
— Ждите здесь! — коротко скомандовал он и, развернув Грома, вонзил каблуки в его бока.
Громадный конь рванулся вперед и радостно понесся через поросшее вереском пространство, легко перепрыгивая через камни и ручьи. Они спускались в долину по прямой, наперерез Дугласу, и, как Ричард и рассчитывал, пересеклись с ним на крутом склоне.
Ричард обрушился на него сверху, как кара небесная. Прыгнув на Дугласа, он выбил его из седла и повалил на землю, думая не о том, как удержать свою добычу, а как приземлиться самому. Он сумел уберечь голову от удара о скалы, отделавшись синяками, и, перевернувшись на спину, лихорадочно огляделся. Дуглас лежал в нескольких ярдах от него, мотая головой. Ричард свирепо оскалился и с рычанием вскочил.
Понял ли Дуглас, что выбило его из седла и какая сила подняла за шиворот, безжалостно встряхнула, а затем врезалась в него, — Ричард не знал, да и знать не хотел. Побывав мишенью для стрелы арбалета, он считал себя вправе отвести душу.
Они были примерно одного роста и комплекции. Неудивительно, что старый отшельник принял Дугласа за него. Ричард не испытывал ни малейших угрызений совести, отделывая противника в лучших традициях, принятых на юге. Первый нокаут несколько усмирил его ярость. Схватив Дугласа за шиворот, он снова поставил его на ноги.
— Это ты, — процедил он, припомнив несколько инцидентов, так и не получивших разумного, на его взгляд, объяснения, — оставил открытыми ворота на пастбище и попортил деревья в саду?
Хрипя и хватая ртом воздух, Дуглас выплюнул зуб.
— Проклятие, нужно же было убедить ее, что без мужчины не обойтись.
— Да, но теперь, — возразил Ричард, занося кулак, — у нее есть я! — Резким ударом он снова сбил Дугласа с ног.
Дав ему минуту, чтобы прийти в чувство, Ричард опять поднял оглушенного противника и тряхнул так, что у того застучали зубы — те, которые остались. Затем вкрадчиво поинтересовался:
— А пожар?
Повиснув в его руках, задыхающаяся жертва закатила глаза и в отчаянии выдохнула:
— Никто не должен был пострадать.
Ярость застилала Ричарду глаза. Он услышал рев пламени, увидел красные языки, лизавшие стены, и свою жену, готовую броситься в самое пекло.
— Катриона чуть не погибла в огне.
Голос его звучал почти отстраненно, но, заглянув в глаза Дугласа, он увидел в них страх.
Дуглас побледнел и начал отчаянно вырываться.
Катриона подбежала, когда кулак Ричарда врезался Дугласу в живот. Тот согнулся вдвое. Она вздрогнула и поморщилась, когда Ричард размахнулся и со всей силы двинул Дугласа в челюсть. Тот упал навзничь в заросли вереска и больше не двигался.