— Я спрашиваю не об этом. — Он устремил на нее жесткий взгляд. — Ты хочешь, чтобы я остался?
Широко распахнув глаза, Катриона попробовала зайти с другой стороны.
— Ну, поскольку мы с тобой муж и жена… полагаю, естественно, что…
— Нет! — Ричард закрыл глаза и сквозь стиснутые зубы процедил: — Прошу тебя, Катриона, скажи мне — ты хочешь, чтобы я остался?
Катриона не выдержала:
— Конечно же, я хочу, чтобы ты остался! — Она яростно всплеснула перевязанными руками. — Я даже спать не могу, когда тебя нет рядом! Без тебя я чувствую себя совершенно несчастной и просто не представляю, как жить дальше. — Она осеклась, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
Дыхание, которое Ричард до сих пор сдерживал, с шумом вырвалось из его груди. Он сгреб Катриону в объятия и, уткнувшись лицом в ее волосы, вдохнул аромат, которого ему так не хватало прошлой ночью.
— Тогда я останусь.
После долгой паузы она шмыгнула носом и расслабилась в его руках.
— Правда?
— Навсегда. — Подняв голову, он отвел волосы с ее лица и прильнул к ее губам в долгом нежном поцелуе. — Пойдем в постель.
Приоткрыв глаза, она встретилась с ним взглядом. Ричард усмехнулся:
— Только не забывай, что у тебя болят руки.
Он выпрямился и подхватил ее; опоясывавшее его полотенце упало. Подойдя к кровати, он опустил жену на постель и тут же, удерживая ее за запястья, чтобы она не повредила руки, накрыл своим телом.
Тела их слились в танце, древнем, как сама вечность. Они забыли о времени и пространстве, о ночи, раскинувшей над ними шатер. Единственное, что имело значение, — это наслаждение, которое они дарили друг другу, и тихие слова любви, шелестевшие во мраке.
А когда звездный хоровод обрушился на них и унес за пределы окружающего мира, они ощутили себя единым целым, как никогда прежде.
Ричард обессиленно замер. Он дома, промелькнуло у него в мозгу, прежде чем он впал в короткое забытье.
Позже, глубокой ночью, лежа в его надежных объятиях, Катриона вспоминала, как впервые ощутила Ричарда — его мучительную жажду, страсть и неприкаянность. Она хорошо помнила терзавшее его беспокойство, неистовую потребность найти место в жизни, обрести цель. Теперь Катриона знала, что может не только утолить его вожделение, но и придать смысл его жизни.
И тем самым привязать его к себе и к долине.
Она не ошиблась, почувствовав с самого начала, что, несмотря на очевидную силу, он носит в душе рану, которая требует ее целительского дара. Ричард нуждался в ней — и не только физически. Катриона чувствовала, что эта потребность, будучи единожды удовлетворена, не только не умрет, но станет навеки его частью. А если так, то, доверившись Ричарду, она может не опасаться, что потеряет его.
Оставался единственный вопрос: насколько он сам понимает это. Будет ли бороться с судьбой — и волей Госпожи — или примет то, что она может ему предложить?
Ричард тоже не спал, все еще покачиваясь на волнах блаженства. Катриона глубоко вздохнула, собираясь с духом.
— Почему ты решил вернуться?
Тихий вопрос повис в темноте, как звон колокольчика, призывающего к откровению.
Ричард молчал, перебирая в уме множество причин. Он вернулся из-за одиночества, терзавшего его душу прошлой ночью, когда он спал без жены. Вернее, пытался заснуть, не чувствуя рядом ее тепла, не слыша тихого дыхания, отзывавшегося эхом в его сердце. Не ощущая благоухания ее волос и прикосновения шелковистой кожи. Но так и не заснул.
Он вернулся из-за страха, который обжег его внутренности, когда он узнал о Дугале Дугласе, и заставил очертя голову нестись назад. Из-за пугающей уверенности, что ему не следовало покидать жену.