— Ну, Элизабет надеется, что будет править вместе с ним, — заявила Элис, — но пока он ничего не говорил о ее коронации.
— Генрих предпочитает править один. Он хотел соединиться с белой розой, но не хочет, чтобы думали, что она нужна ему для того, чтобы удержаться на троне. Он должен придумать, что надо сделать.
— Я сделаю, что смогу.
— Не делайте ничего, — твердо приказал он. — Благородная дама не может принимать участие в проделке, которую я замышляю. Гораздо безопаснее вам заняться вышиванием.
— Но я хочу помочь!
— Может быть, ваша помощь понадобится в будущем, леди Элис, — проговорил Ловелл, — но сейчас я должен придумать безопасный способ, как сообщить сэру Джеймсу Тиреллу, что под его покровительством находится жизнь более ценная, чем он может думать.
— А вы не можете послать к нему доверенного человека?
— Такое сообщение нельзя доверить никому, чтобы информация не попала в руки Тюдора. Сейчас Генрих ведет себя так, будто мальчиков никогда и не существовало.
— Знаю, и Элизабет тоже уверена в их смерти, хотя она и говорила, что ее мать сомневается.
— Вы не сказали ей о том; что знаете?
Элис отрицательно покачала головой.
— Вот и хорошо. С самого начала было ясно, что Гарри не знает, где искать принцев, потому что если бы знал, то бы взял их под стражу. А если бы он считал, что они умерли, то публично обвинил бы Дикона в их убийстве еще до Босворта. Гарри не сделал ни того ни другого. Значит, он ничего не знает.
Элис упрямо настаивала:
— Если сэр Джеймс Тирелл сдал Ричарда, когда присягнул королю, разве они не скрывали бы это из страха, что Эдуард тогда может объявиться? Они же не знают о его смерти.
— Тирелл не больше предал своего короля, чем я. Знаю, вы не в силах такое понять, поэтому вам лучше просто поверить мне. И принять еще один факт: Гарри Тюдор отдал бы правый глаз, чтобы узнать, где он может найти принцев, поэтому не должно быть никакой связи ни с одним известным йоркистом со стороны сэра Джеймса. Нельзя отправлять никаких посланий от меня. Разумеется, если вам просто случится встретиться с ним в Лондоне… Когда вы собираетесь возвращаться, миледи?
Элис вспыхнула:
— В данный момент у меня нет намерения возвращаться.
— Что? — Он окинул взглядом крошечную комнату. — Вы же не собираетесь оставаться здесь?
Она кивнула:
— В данный момент — да.
— Дэйви говорил что-то про ваше путешествие на север с бродячими актерами, но, зная, что вы воспитывались в роскоши Миддлхэма, как и я сам, я не мог поверить его словам. Вы хотите сказать, что он говорил правду?
— Да. Тюдор пожелал выдать меня за родственника сэра Томаса Стэнли. Я не хотела подчиниться, поэтому покинула Лондон.
Глубоко посаженные глаза Ловелла заблестели.
— Вы знали?
Подняв подбородок, Элис ответила:
— Знала и не имею намерения возвращаться, сэр.
Он покачал головой, теперь его веселье стало явным.
— Вы не продумали свой поступок до конца, мадам. Вы не можете хотеть жить той жизнью, какая вас может ждать здесь.
Она молчала, мысленно соглашаясь с ним. Условия были не такими, к каким она привыкла, и домик Джонет уже начал казаться ей невыносимо маленьким. Сестра Джонет, Мэри Хокинс, больше походила на Дэйви, и после недель, проведенных в дороге с актерами, хотя и добрыми и веселыми, Элис стосковалась по привычной обстановке, слугам и больше всего по возможности уединиться. Она избегала взгляда Ловелла, но теперь посмотрела ему прямо в глаза.
— Я определенно не имею желания жить здесь, но не могу вернуться и в Вулвестон. Не только потому, что солдаты все еще…
— Знаю, — улыбнулся он.
— Знаете? Вы были там?
— Недолго, после Босворта. Мы исчезли до того, как пришли солдаты, но я слежу за Вулвестоном.