Только сейчас она осознала поражение так, как никогда раньше. И вновь она порадовалась, что Анна умерла и ей не придется покоряться узурпатору.
— Вы можете встать. — Даже голос его звучал тонко. Голос короля Эдуарда был громкий и обычно веселый. Голос Дикона отличался сдержанностью, скорее твердостью, чем властностью, кроме тех моментов, когда он обращался к Анне. Тогда он сразу становился мягким, даже если ему приходилось отказывать ей. Голос Генриха, по ее мнению, подходил для ленивого священника, но уж точно не для короля.
Она выпрямилась, надеясь, что накидка на голове не сбилась, а подол платья не зацепился за что-нибудь. Ей стало жарко в переполненной комнате, и она бы предпочла надеть дамаст или парчу, но случай требовал надеть самое элегантное из ее платьев, не важно, бархатное или нет. В Драфилд-Мэноре она не слишком задумывалась о моде, поскольку леди Драфилд не поощряла такие мысли. Но теперь она находилась при дворе, и ей придется найти способ обзавестись новыми модными платьями. Может быть, Генрих окажется щедрым опекуном.
Пока что он молчал и смотрел на нее так, будто разглядывал какую-то диковинку. Чтобы не поддаться искушению посмотреть на него с вызовом, Элис опустила ресницы и стала незаметно разглядывать окружающих.
По бокам Тюдора стояли два стражника-йомена, а за спиной — три штандарта, которые он объявил своими: крест святого Георга на белом шелке, огненно-красный дракон Тюдоров на бело-зеленом поле и серая корова Уорвиков. Но взгляд Элис скользнул к окружавшим короля придворным, чьи великолепные одежды заставили ее еще больше стыдиться своих устаревших одеяний. Ее глаза вдруг наткнулись на знакомую улыбку, и она поняла, что смотрит на сэра Николаса.
Если бы не улыбка, она не узнала бы его так быстро, хотя он и стоял на самом виду. Он сменил панцирь на бледно-серый камзол, украшенный бледно-розовым бархатом, со свисающими прорезными рукавами, подбитыми таким же бархатом, и тунику более темного розового тона поверх белой рубашки. Мягкую шляпу розового цвета венчали черные и белые страусиные перья. Он отказался от своих кожаных штанов в пользу бледно-розовых лосин, вместо сапог буйволовой кожи надел черные туфли. Элис лишь молча взирала на него удивленными глазами.
— Мы уверены, что ваше путешествие оказалось приятным, — наконец проговорил Тюдор.
Повернувшись к нему, Элис почувствовала, как ее щеки вспыхнули жарким румянцем, но достаточно спокойно ответила:
— Да, ваша милость. Оно не было неприятным.
— Значит, сэр Николас Мерион хорошо присматривал за вами?
— Да, сэр. — Ее щеки пылали все сильнее, потому что она знала, что сэр Николас наблюдает за ней, может быть, даже смеется. Вдруг у нее возникла озорная мысль сказать, что он дурно обращался с ней, но она не решилась шутить и, отбросив ненужные мысли, спросила:
— Что будет со мной теперь, ваша милость?
Король нахмурился и ответил коротко:
— В данный момент вы имеете для нас мало значения, леди Элис. Ваш отец умер, а ваш брат лишен прав за участие в недавних неприятных событиях. Однако я могу проявить к нему милосердие, если он покорится мне. Граф Линкольн, сэр Джеймс Тирелл и многие другие уже это сделали. Но до тех пор, пока мы не расторгнем в церкви ваше неподходящее обручение с сэром Лайонелом Эверингемом, вы будете жить в Тауэре. В настоящий момент у вас нет состояния, так что я должен обдумать, не поместить ли вас где-то еще, и если да, не приведет ли это к убыткам для нашей казны.
Элис кивнула. Его намерения достаточно ясны — она станет пешкой в чужой игре. Анна жила такой жизнью, пока не вышла за Дикона.