И не мудрено – на оборудование этой части дома по последнему
слову техники Грей потратил гораздо больше денег, нежели на то, чтобы покупать Дженни наряды, украшения и возить ее на прогулки в
Воксхолл гарденс и в оперу.
Особняк Сент Сайров
7 апреля
Интересно, чем же все таки все это время занимаются его тетушки? Грей просто терялся в догадках. Со дня прибытия он видел их всего
дважды, и оба раза за обеденным столом. При этом Матильда была одета в черное платье образца 1785 года, лишенное украшений и с
толстенным корсетом. Ее густые, удивлявшие белоснежной сединой волосы были убраны в узел на макушке.
Что до тетушки Мод, то она щеголяла в самом современном туалете с завышенной талией и многими слоями красновато коричневого шелка,
прикрывавшего впалую грудь.
Каждый раз барону сообщали все новые душераздирающие подробности о пожаре и о потопе, из за которых дом двух старых леди пришел в
весьма плачевное состояние. Он также узнал о том, как злокозненный викарий Мортимер завлек Матильду за ризницу и хотел украсть у нее
поцелуй в ту минуту, когда пономарь зазвонил в колокол, а потом попытался похлопать ее пониже спины. В оба вечера по завершении обеда
барону так и не удалось спокойно посидеть в гостиной, наслаждаясь бокалом портвейна.
После обеда, как только он проводил тетушек в гостиную, еще прежде чем они успели сесть, Матильда вдруг оборонила: «Пианино», – и
затем Мод весь вечер терзала его слух какими то бесцветными сочинениями Гайдна.
Эта же сцена повторилась и на следующий вечер. Грей машинально гладил Элинор, вальяжно растянувшуюся около его ноги, и думал о том,
что неплохо было бы сойтись с этими забавными старухами поближе. Отчего то они начинали ему нравиться.
Барон осторожно подвинул Элинор, сел поудобнее и, обмакнув перо в чудесную ониксовую чернильницу – подарок очаровательной вдовушки
Констанс Дюран, благодаря Грею избавившейся от раздражительной помехи в жизни, именуемой ревнивым мужем, – начал письмо Райдеру
Шербруку. Этого человека, лишь ненамного превосходившего Грея годами, барон любил больше всех на свете.
Он как раз заканчивал писать, когда в библиотеку, раздраженно щуря свои слезящиеся глаза, вошел Куинси.
– Что то случилось, Куинси?
– Там пришел джентльмен, милорд… По правде сказать, я его вижу впервые. Он дал мне свою карточку.
Куинси протянул хозяину белоснежный клочок картона, на котором было аккуратно выведено: «Сэр Генри Уоллес Стэнфорд». Совершенно
незнакомый человек. Грей снова посмотрел на Куинси:
– С ним что то неладно?
– Пожалуй, дело в его глазах, – задумчиво протянул Куинси. – Они выдают его с головой. Я прочел в них одну лишь алчность –
откровенную, жгучую алчность, и ничего более. Впрочем, не исключено, что я слишком драматизирую ситуацию. И тем не менее я бы не стал
считать сэра Генри хорошим человеком. – Куинси брезгливо поморщился. – Он просил позволения повидаться с вами. Сказал, что это очень
важно.
– Что ж, возможно, это что то интересное, – промолвил Грей и встал. – Веди сюда своего сэра Генри.
– Лорд Клифф? – Элегантного вида джентльмен средних лет осторожно переступил порог библиотеки. Он был высок и строен, голову его
украшала густая темно каштановая шевелюра, лишь слегка тронутая сединой. Незнакомец протянул руку, и Грей вежливо пожал ее.
– Боюсь, что не имею чести знать вас, сэр.
– Меня зовут Уоллес Стэнфорд. Я близкий друг милых сестер, что живут в «Крылатых камнях», – Матильды и Мод.