Безотчетно стиснув руку отца и почти не разбирая его слов о чудовищном драконе, созданном для банкетного зала, Шарлотта переступила порог внутреннего холла. Его опоясывали панели, имитирующие зеленый и розовый мрамор, резко отличавшиеся от модного красного, золотого или синего цветов.
— Приготовься к потрясению, если не к отвращению, — прошептал ей на ухо отец.
Она собралась, было попросить не говорить глупостей, но не смогла вымолвить и слова. Сквозь дверь, ведущую в длинную галерею, Шарлотта невольно разглядела детали ее экзотичного убранства — стены оклеены розовыми обоями с узором, изображавшим бамбуковые рощи и ярких попугаев. Когда же она достигла галереи и ступила маленькой ножкой, обутой в белую шелковую туфельку, на красный с геометрическим золотым узором ковер, сердце у нее просто зашлось от восторга. Дамы и джентльмены стояли вдоль всей длины этой необычной галереи, за которой находились главные залы Павильона. Восточный колорит поразил чувства Шарлотты подобно легкому, освежающему бризу. В отличие от отца, не принимавшего ничего чужеземного, девушка была заворожена, ее охватило идущее из глубины души радостное возбуждение. Шарлотта не смогла бы объяснить причину такого приподнятого настроения, но все это великолепие казалось ей сном, который она когда-то видела, но потом забыла. Восторг и чувство наслаждения охватили ее.
Красные китайские фонарики, украшенные цветами, лили мягкий свет на собравшееся общество, озаряя прекрасные лица — такими их видела Шарлотта. Отец уже приветствовал знакомых, и сама она вдруг поняла, что сердечно раскланивается с теми, кого раз или два встречала прежде в Эмберли-парке. Она не могла ни на ком задержать свое внимание, потому что с растущим восхищением переводила взгляд с настоящих китайских стульев из бамбука на стоявшие в нишах стен фигуры китайских мандаринов, выполненные в натуральную величину, и на три каминные полки под бамбук. Но самое поразительное располагалось над головой: стеклянный потолок длиной, должно быть, футов двадцать, ярко расписанный драконами, из пасти которых вместо языка вырывалось пламя — драконы с огненными глазами, а вокруг орхидеи с капельками росы на лепестках; олень с птичьей головой, змеиным хвостом и другие китайские божества.
— Аей-гун — Бог грома, — пояснил сэр Джон, заметив, как потрясена дочь всем увиденным, а особенно самым большим драконом. —
Только будь добра, закрой рот, Шарли. Вокруг уже начинают перешептываться.
Шарлотта повиновалась, нисколько не огорчившись, что ее поведение кому-то могло показаться неприличным. Убранство помещения покорило ее, она испытывала огромное наслаждение.
— Папа, я потрясена, как ты и предсказывал. Я попала в царство фантазии — все это так отличается от поместий Бедфордшира, — и я взволнована так глубоко, что не в силах высказать. Как причудливо расписана стена, что примыкает к стеклянной крыше! Как бы я хотела попасть сюда днем, когда солнце стоит высоко в небе и свет льется сквозь стекло. Это, должно быть, удивительное зрелище!
Сэр Джон добродушно фыркнул, и Шарлотта поняла, что ему все неинтересно. Вниманием этого избалованного человека было не так-то легко завладеть даже его дочери, поэтому она не обиделась, не удивилась, когда увидела, что отец посылает нежные взгляды привлекательной молодой леди, стоящей напротив. Шарлотта лишь мельком глянула на предмет интереса отца, пораженная изяществом двойной лестницы в конце галереи, также имитирующей бамбук.
— Ты, кажется, говорил, что она металлическая? А на вид не отличить от бамбука! Просто невероятно.
— Да, весьма занимательно, — с безразличной готовностью отозвался сэр Джон.