Затем мальчишки расступились, принимая Маркуса в свой тесный круг.
— А ты, лэрд, можешь ударить так, как бьет миледи? — спросил самый храбрый из них.
— Ну, ударить-то я могу, но совсем не так, как миледи. Она обладает особым умением.
— Этому может научиться всякий, — поспешно возразила Авалон.
Мальчишки тотчас обернулись к ней, и глаза их загорелись восторженной надеждой.
— А нас ты научишь, миледи? — спросил все тот же юный храбрец.
Авалон заколебалась, быстро глянула на Маркуса, но тут же отвела взгляд. Звездный свет очертил ее лицо и губы, дрожал на кончиках ресниц, словно оттеняя ее красоту.
— Научу, если смогу, — наконец сказала она.
Маркус скрестил руки на груди.
— Отчего же не сможешь, леди Авалон?
Это был еще один вызов; похоже, он был просто обречен постоянно задирать ее.
Авалон подняла голову, в упор глянула на него.
— Научу, если будет время, — уточнила она, и мальчишки разразились восторженными воплями.
На радостях они принялись тут же обсуждать, как они будут обучаться, без спроса решая, когда лучше начать и где проводить занятия.
— Погодите, ребята, — вмешался Маркус. — Миледи еще не вполне здорова, так что с воинской наукой придется подождать.
Мальчишки унялись, не сдержав разочарованных восклицаний. Послушав их, Авалон покачала головой.
— Если ваш лэрд разрешит, мы можем начать хоть завтра, — сказала она. — Я скажу вам, что нужно делать, а вы будете практиковаться у меня на глазах. Для начала неплохо.
Двенадцать пар сияющих детских глаз с немой мольбой воззрились на Маркуса, и тот сделал вид, что сдается.
— Как пожелаешь, — ответил он, обращаясь к Авалон, и наклонил голову, чтобы скрыть торжествующую улыбку. Вот и еще одна ниточка, которая привяжет ее к Саверу! Маркус мысленно возблагодарил бога за назойливость мальчишек.
Впрочем, эта назойливость имела и свою оборотную сторону. Мальчики никак не хотели уходить, даже когда Маркус наградил их строгим и выразительным взглядом. Обступив Авалон, они забросали ее вопросами и шумно переговаривались, не дожидаясь ее ответов. Авалон заметила нетерпение Маркуса. На губах ее играла дразнящая улыбка, то ускользая, то появляясь вновь.
Наконец Маркус не выдержал и велел мальчишкам разойтись — леди никуда не денется, и они смогут поговорить с ней завтра.
Мальчишки тотчас умчались прочь, восторженно болтая о великом воинском будущем, которое обеспечат им уроки девы-воина.
Авалон молчала, глядя на юг. Из лесного моря выступали нагие вершины гор. Маркус лишь сейчас заметил, что повязка у нее другого цвета. Ему смутно помнился нелегкий разговор с посланцами королей и папы. Да, именно тогда Авалон вынула из повязки больную руку и с изумительной стойкостью доказала незваным гостям, что она здорова. Маркус как-то смутно видел это, слишком много речей и поступков переплелось тогда в комнате. Он только сейчас задумался над тем, почему Авалон так поступила.
Посланники королей и Церкви наверняка не пришли бы в восторг, реши они хоть на миг, что с Авалон дурно обращались. Они ухватились бы за любую мелочь, которая подкрепила бы их требования. Похоже, Авалон понимала это так же хорошо, как он сам, — и все же встала на его сторону. С царственным достоинством отмела она все их нарочитое беспокойство о ее здоровье и тем самым помешала Маркусу совершить необдуманный поступок.
Сейчас он подошел к ней, встал рядом.
— У тебя новая повязка? — спросил он.
Макушкой Авалон едва доставала ему до плеча; она посмотрела на повязку и улыбнулась.
— Да. Мне дал ее твой маг, — и Авалон взглянула прямо в глаза Маркусу.
— Кто? — изумился тот.
— Святой человек, — поправилась Авалон. — Бальтазар.
— Маг! — ухмыльнулся Маркус.