Так ему было и привычнее, и удобней. Авалон искоса глянула на него — и опустила голову.
— Я не знаю, чего просить, — сказала она.
Маркус тоже не знал, что ей можно предложить.
— Драгоценный камень, — сказал он. — Жемчуг. Любимую служанку, если хочешь, ее доставят сюда.
Авалон рассмеялась — тихо, сдавленно, словно громкий смех причинил бы ей боль.
— Мне не нужны ни жемчуг, ни драгоценности. И любимой служанки у меня нет.
— А кто та девушка, что была с тобой в трактире? Той ночью, в Трэли?
Авалон крепко сплела перед собой пальцы и невозмутимо взглянула на Маркуса.
— Этой девушке, милорд, нечего делать здесь. Ей и там хорошо.
— Она назвала тебя Розалиндой. — Маркус улыбнулся этому воспоминанию. — Это имя совершенно тебе не подходит.
— Она испугалась. Я ее не виню. Она и так ради меня подверглась немалой опасности.
— Какой опасности?
Авалон крепко сжала губы. Она явно что-то хотела ему сказать, но потом передумала.
— Она отвела меня к женщине, которая когда-то ухаживала за моей подругой.
— И в чем же тут опасность?
— Неужели не понятно, милорд? — притворно удивилась Авалон. — Нам было опасно даже на минуту покинуть замок. Узнай об этом мой кузен, он был бы вне себя от гнева. У него были на мой счет другие планы, как тебе известно.
— О да, это мне известно. — Маркус не сводил глаз с ее лица. Он должен, должен задать Авалон вопрос, который так долго мучит его! — Скажи мне, Авалон. Неужели ты по собственной воле и без принуждения стала бы женой Уорнера де Фаруш?
И снова с ее губ сорвался сдавленный смешок.
— Уверяю тебя, милорд, до этого бы никогда не дошло.
— А если бы все же дошло?
— Нет, конечно же, нет! — фыркнула Авалон, и Маркус почуял, что она говорит искренне. — Уорнер де Фаруш! Надутый болван, игрушка в руках своего хитроумного братца. До того вечера в Трэли я его вообще никогда не видела.
Маркус едва сдержался, чтобы не рассмеяться от облегчения. Он и сам не знал, чему так радуется. Стало быть, Авалон ничего не знала о планах Брайса! Стало быть, она вовсе не любит Уорнера!
— Я никогда не выйду замуж, — прибавила Авалон совершенно обыденным тоном, словно сообщала, что колесо круглое, а вода мокрая.
— Это вряд ли, — отозвался Маркус. — Больше тысячи моих сородичей и родовое предание считают совсем иначе.
Авалон бросила на него насмешливый взгляд.
— Уж и не знаю, милорд, как ты этого добьешься. Нельзя обвенчаться с невестой против ее желания.
Маркус вдруг приподнялся, упершись ладонями в пол, стремительно подался к ней. Авалон отшатнулась, широко раскрыв глаза.
— А я думаю, — проговорил он мягко, — что ты этого желаешь.
Лицо Авалон залил жаркий предательский румянец.
— Нет!
— Да. — Маркус нарочито пристальным взглядом впился в ее полные вишневые губы. — Я это знаю, Авалон. Я знаю, что ты чувствовала сегодня утром, когда я целовал тебя. И я знаю, — он придвинулся ближе, — чего ты хочешь. Потому что и я хочу того же.
Авалон задышала прерывисто и часто, глаза ее в свете солнца мерцали, словно аметисты. Маркус наклонился ниже, губами почти касаясь ее рта.
— Это неизбежно, — прошептал он.
Авалон, не вставая, отодвинулась подальше.
— Это не имеет ничего общего с браком, — пробормотала она.
Маркус выразительно вскинул брови.
— Это просто помрачение ума, — торопливо прибавила Авалон. — И ничего больше. Во всяком случае, не основа для брака.
— Вот как! — Маркус легко, одним движением поднялся на ноги и отошел к столику. — Я не стану спорить с тобой, миледи. Предположим просто, что ты права. То, что происходит между нами, — не основа для брака.
Авалон не шелохнулась, настороженно следя за каждым его движением.