Мир кружился перед ее глазами: голубой, зеленый, ослепительно белый.
Маркус бережно поставил ее на ноги.
— Ты замерзла, — сказал он. — Ступай в дом, обогрейся.
Из его рта с каждым словом вырывалось облачко белого пара.
— Вовсе я не замерзла, — возразила Авалон.
Но тут же, поглядев в его глаза, поняла, что за этими простыми словами скрывается нечто. То, о чем Маркус не хочет сейчас говорить.
«Месть?» — вопросительно шепнула в ее сознании химера, существо, которого не бывает.
— У тебя есть новости? — не удержавшись, спросила Авалон.
— Пойдем, — настойчиво повторил Маркус, увлекая ее за собой, к замку.
Он привел Авалон в комнату для вышивания, усадил у камина, помог снять плащ. Потом бережно взял в ладони ее покрасневшие от холода пальцы и стал согревать их своим дыханием.
— В такой холод могла бы вернуться в дом и пораньше, — нежно упрекнул он.
Авалон в ответ только покачала головой.
— Я совсем не мерзну, милорд. Не забудь, я ведь росла в этих местах и привыкла к холоду.
Она знала, что Маркуса беспокоит совсем не холод. Этот разговор был только вступлением к главной теме. Она терпеливо ждала, когда Маркус заговорит первым. И дождалась.
— Кит Макфарленд мертв, — сказал он, глядя не на Авалон, а в высокое окно.
— Вот как, — пробормотала она, едва сдержав облегченный вздох. И это все, что Маркус хотел ей сказать?.. Слава богу!
Вслух Авалон прибавила:
— Я ведь говорила тебе, что его наверняка нет в живых.
Маркус наклонился к ней, все так же сжимая в ладонях ее озябшие пальцы.
— С ним умерла и наша надежда узнать, кто подкупил пиктов — Уорнер или Брайс, — проговорил он.
Авалон нахмурилась.
— Наверняка должен быть другой способ разузнать об этом.
— Вполне возможно.
— И какой же?
Маркус искоса, как-то странно глянул на нее, словно хотел увериться в том, чего Авалон пока еще не готова была ему открыть.
— Скажи, Авалон, ты… видишь что-нибудь?
Она отдернула руки, чувствуя, как вновь стремительно холодеют пальцы.
— Не понимаю, о чем ты.
— В самом деле не понимаешь?
В голосе Авалон мелькнула тень раздражения.
— Нет.
Маркус умиротворяюще развел руками.
— Ладно, пусть так. Извини. Только не злись.
— Я не злюсь, — пробормотала она, изо всех сил стараясь сдержаться. — У меня нет причины злиться.
— Суженая… — Маркус встал, привлек ее к себе и не отпускал до тех пор, пока Авалон сама не обвила руками его талию. Тогда он наклонил голову и легонько поцеловал ее волосы. — Извини, — повторил он. — Я просто подумал, что ты могла бы…
— Нет! — перебила.она. — Ты ошибаешься. Не путай меня с легендой, милорд.
— Это мне и в голову не приходило, — вздохнул он. — Послушай, я знаю, что ты не хочешь говорить об этом, но не пора ли тебе…
Авалон рванулась, отпрянула, и в глазах ее блеснуло отчаяние.
— …понять, — упрямо продолжал он. — Понять, кто ты есть и что такое твой дар.
Маркус ощутил, как она мгновенно сжалась, замкнулась, словно была за тысячу миль отсюда, а не замерла в его объятьях.
— Нет у меня никакого дара, — едва слышно проговорила она.
— Ты укротила обезумевшего коня, — сказал Маркус, не разжимая объятий. — Ты, как и я, учуяла тогда в долине запах серы. И я знаю, хоть ты и отрицала это, что, когда я отдал тебе записку, присланную из Трэли, у тебя было видение.
Нижняя губа Авалон предательски задрожала. Отчаяние придало ей силы; она рванулась снова, сумела вырваться из его объятий, попятилась, безмолвно крича: «Нет!» Сердце Маркуса болезненно сжалось; он проклинал свою настойчивость, но поделать ничего не мог: слишком многое было сейчас поставлено на карту.