Возможно, удастся выполнить приказ аббатисы, не предавая молодую женщину.
— Ты слышишь? — Элдра затихла и вскинула голову. — Кто-то рыдает.
— Гм-м… — Последовав на звук приглушенного плача, Шинейд оказалась у молельни. Поколебавшись мгновение, девушка поняла, что не может проигнорировать этот душераздирающий звук. Глубоко вдохнув, она открыла дверь.
Это была та самая часовня, где все монахини и послушницы собирались к заутрене. Шинейд покорно сидела там две недели назад. Молиться пять часов в день в этом огромном помещении можно было только при наличии множества свечей на алтаре и в подсвечниках на боковых стенах. Но и тогда в молельне царил мягкий полумрак.
Шинейд решила, что нельзя найти лучшего освещения, чтобы разглядеть висевшие там гобелены. Все они были на религиозные темы и изображали Христа и нескольких святых, но, к сожалению, в самые ужасные моменты их жизни или, что еще хуже, в моменты их смерти. Распятие Христа, обезглавливание святой Варвары, умерщвление одиннадцати тысяч девственниц и святой Урсулы и изображение колесования святой Екатерины.
Созданием гобеленов сестры занимались в промежутках между молитвами. Шинейд знала, что сейчас они работали над изображением окаменения святого Стефана. Покончив с изображениями самых страшных мучений святых женщин, они переключились на мужские муки.
Хотя ее это не касалось. И тут девушка заметила коленопреклоненную женщину перед алтарем. Ожидая увидеть монахиню, рыдающую из-за назначенного аббатисой наказания, она удивилась, обнаружив у алтаря англичанку, приехавшую накануне вечером. Шинейд слышала о ней. Никто не говорил, почему леди Хелен ищет убежища, но она подозревала, что из-за властолюбивого мужа. Уклоняясь от неугодного брака, женщина скорее нашла бы приют в английском аббатстве. Ей не было необходимости бежать в центр Шотландии.
— Как ты рассчитываешь вытащить ее из аббатства?
Последовало равнодушное пожатие плечами.
— Увидев меня, сама выйдет.
— Выйдет? — В голосе Рольфа послышалось сомнение.
— Конечно.
— Понятно. — Подумав, он поинтересовался: — Тогда почему Шинейд сбежала в аббатство?
— Она меня не видела и не имеет ни малейшего представления, как я выгляжу, — быстро отозвался Блейк.
— А-а… — Рольф кивнул. — Значит, как только она заметит ряженого…
— То падет к моим ногам.
— Конечно, она так и сделает, — весело согласился Рольф.
— Женщины всегда благосклонно реагируют на мою внешность.
— Я слышал об этом.
— На самом деле это — проклятие.
— Да? Ты завоевываешь мою симпатию, — сухо отозвался Рольф, а затем добавил: — Есть только один момент, который меня интересует.
— Какой именно?
— Шинейд за стенами аббатства, а мы — снаружи. Как она разглядит твою бесподобную внешность? Только священнослужители могут пройти за ворота.
Блейк нахмурился.
— Пока еще не знаю. Я думаю об этом с тех пор, как мы покинули Данбар, но… — Последовало очередное пожатие плечами. — В любом случае это не моя забота. Ты здесь все организовываешь, меня лишь используют.
Рольф откровенно удивился.
— Значит, только используют?
— Именно так.
— Подобным образом рассуждал и Амори, когда мы ехали на его свадьбу, — заметил Рольф. — А посмотри, как они с Эммой счастливы теперь!
Воспоминания о расставании с другом Амори де Эйнфордом и его маленькой женой Эммелин вызвали у Блейка улыбку.
— Да, он очень счастлив. Амори был уверен, что Эмма — колдунья. Ты знал об этом?
— Нет.
— Он клялся, что ее первый муж предпочел покончить с собой, лишь бы не возвращаться домой.
— Серьезно?
Рольф был удивлен. Взглянув на собеседника, Блейк заметил напряженную складку вокруг его губ и вспомнил, что малышка Эмма приходится ему кузиной.