— Тебе нельзя есть лапшу, растолстеешь.
— Ну чего ты такой бука? Что случилось? — Наори тронула друга за плечо, но тот лишь дёрнулся и поджал губы.
— Ничего. Тревожит меня отсутствие Мадары. Он не должен оставлять клан.
— Понимаешь, Мадара должен переварить мысль, что у него есть сын, тем более от любимой женщины. И вот уже несколько лет они жили вместе. Ты можешь представить его шок? Лично я бы точно зависла.
— Наори, мы шиноби, и надолго раскисать нам не дозволено. Мадара не…
Подул ветер, принеся с собой вздыбленные мурашки по телу. Изуна приоткрыл рот, ощущая, как его сенсорные способности отчаянно бьют тревогу. И не зря. Несколько десятков мощных очагов чакры стремительно неслись в сторону квартала Учиха, ни на секунду не останавливаясь. Они бы даже с количеством чакры Мадары померились. Изуна понял, что надо делать, уже когда до встречи оставалось меньше двух километров. Парень схватил локоть Наори и толкнул её в сторону домов:
— Скорей, поднимай тревогу, созывай наших! На нас напали! — и отвернулся, в голове проектируя план столкновения.
Один он точно не выстоит. Но вот выступить парламентёром ему никто не мешает.
То тут, то там за десяток секунд стали выбегать Учихи, недоумённо озираясь по сторонам. Они выбежали на звук сирены — Наори пулей донеслась до башни и стала бить в гонг, призывая всех к оружию.
— Всем приготовиться, враг силён и опасен, не нападать без приказа! — рявкнул Изуна, активируя шаринган. Его примеру последовали остальные, и у некоторых от удивления пооткрывались рты. Даже зам-лидера не смог сдержать ошеломлённого выдоха.
— Ну привет, братишка, — криво ухмыльнулся вышедший из тени деревьев до боли знакомый человек, которого Изуна много лет назад похоронил в своём сердце и под землёй.
— Не может быть! Ты умер! Мы собственноручно тебя хоронили! — рявкнул Изуна в отчаянии, всё не веря своим глазам. Руки невольно задрожали, а вот человек напротив как раз-таки был само спокойствие. Облокотился о катану, ухмыляясь.
— Ну, видимо, где-то напортачили, — фыркнул и оглянул окрестности квартала. — Вижу, вы здесь уже обжились. Красивые дома. Жаль, что придётся всё здесь уничтожить. Наверное, Мадара знатно потрудился.
Изуна понимал, что тактику озвучить не успеет, а потому оставалось лишь надеяться на зоркость клановых. Он покажет на пальцах сигналы. Изуна и тут понимал, что нужно как можно больше тянуть время и выведать информацию.
— Где ты был? Почему не вернулся? И почему ты с… ними?
— Говори прямо, Изуна. — Парень смахнул с плеч длинный чёрный хвост и уже жёстко посмотрел на оппонента. — Я предводитель людей Гондо. За столько лет вы не смогли нас вычислить и истребить. Спасибо вам за это.
— Так ты пришёл мстить?
— В какой-то мере да.
— Но за что?!
Изуна по инерции выхватил катану из ножен и тут же скрестил её с мечом подлетевшего брата. И глаза того сверкали странным красным рисунком.
Кровные братья. Эпоха враждующих кланов. Неужели она ещё не прошла? Но тут другое. Здесь раскол клана, а значит, гражданская война. Война, которая унесёт сегодня ещё много жизней великого клана, и за что?! За какую-то месть?
— Нока, прекрати этот абсурд, прошу, — прошипел Изуна, сдерживая натиск. — Тогда никто не пострадает. Я обещаю.
— Ты?! — парень рассмеялся и, была бы возможность, плюнул бы в некогда любимое лицо. — А что скажет Мадара на этот счёт? Впрочем, это не важно. Для него у меня тоже есть сюрприз.
Кто-то из девушек зажал рукой рот, сдерживая то ли страх, то ли всхлип. Их тела пробирала дрожь, как и всех собравшихся Учих. И пусть в численности они не уступали, но вот по чакре… очень существенно. И у кого бы тут поджилки не тряслись? Бывшие родственники, теперь уже кровные враги. Кто бы мог подумать.
— Ты не оставляешь мне выбора.
— А у меня его не было никогда. — Нока скривил губы в презрении, и Изуна заметил в их шарингане странную вещь. Были только красные глаза, без томоэ! — Я всегда был сыном главы и также имел право на жизнь. На той войне многих не стало. И отец погиб, от руки врага. И что вы сделали? — он уже рычал. — Ничего. Заключили с ними союз! С теми, кто порубал нас, как шавок в подворотне!
— Так что ж вы на клановых идёте, а не на Сенджу? — чистая провокация и отвлечение, а сам Изуна в это время махнул пальцами своим, чтобы начинали. Ему совершенно не хотелось биться с братом, который внезапно вылез из прошлого. Это больно. Чертовски больно, когда родной брат пришёл тебя убить.
Изуна краем глаза увидел, что люди начинают двигаться. Кто-то убежал на крыши, уводя за собой несколько противников, кто-то вступил в схватку прямо здесь, крутясь, словно юла от стремительных атак. Слышались выкрики техник, стоны боли от полученных ран, звуки от создаваемых дзюцу, которые с тем же масштабом разрушали жилища.
Наори распалась на множество фиолетовых бабочек. Ей никак нельзя было умирать! Она была лекарем. Но это пол беды. Если Мадара узнает — он никогда себе не простит. А Изуна тем более.
Неожиданно Нока оскаблился. Этот оскал не предвещал ничего хорошего, ибо такой бывает только у безумцев, поставившим целью убить. Но ведь Нока не был таким. Что его изменило?
Отвлечённый воспоминаниями, Изуна еле успел увернуться от выпада, отскочил и контратаковал. Уйдя вбок, Нока задел лезвием ткань на плече, чудом не порезав кожу. Ведь клинок может быть отравлен. Изуна правда не хотел драться с братом. Это было чертовски неправильно!
Время будто остановилось. Изуна замер, не понимая причину остановки, и лишь когда Нока, улыбаясь, кивнул ему куда-то за плечо, обернулся… чтобы увидеть, как Наори смотрит на него в безграничном ужасе. С губ текла струйка крови, а опустив напряжённые глаза ниже, парень заметил клинок, торчащий из груди девушки. Он не мог поверить. Нет, это не возможно. Наори же скрылась. Как её нашли?!
— Наори! — воскликнул Изуна, но было поздно. Нока, держа всё ещё тёплую кожу плеча, резко выдернул лезвие, заставив тело покачнуться. Казалось, прошла вечность, прежде чем девушка, прикрыв красивые доселе фиалковые глаза, неаккуратно упала набок. Под ней тут же стала разрастаться лужа крови. — Нет…
— Хм, ты ведь любил её? Теперь ты знаешь, какого это. Братик.
Сердце отстукивало бешеный ритм, грозясь пробить грудную клетку, и хотелось кричать от боли, пронзившей каждую клеточку тела и души. Разрывая, растворяя на атомы, сжигая, собирая, склеивая и снова сгорая дотла. В глазах потемнело. Ярость. Давно её не было на горизонте, всё пряталась где-то за деревьями. И сейчас с радостью завладела разумом молодого Учиха, грозя лишить любых мыслей, и прибавить лишь одно желание — убивать. Закрутить в узел. Казнить. Сжечь. Нет.
Кинуть в самое жестокое гендзюцу в мире, чтобы каждая клеточка тела убийцы горела в яростном и неконтролируемом огне. Чтобы его грудь разрывалась от лезвий вновь и вновь. Боль. Отчаяние. Ненависть.
Изуна схватился за глаза, выстанывая заветное имя и судорожно всхлипывая. А очи болели, нет, их пекло огнём. Боль, словно мясорубка, прокручивала все внутренности.
Шаринган менял свой узор, кружась и застывая под веками готовностью… разнести это бренное тело на куски. Уничтожить.
Улыбка сползла с лица, когда Нока увидел метаморфозы младшего брата. Припоминая, Мадара тоже страдал от Мангекё в первое время, а в первый раз использования и вовсе чуть волком не выл. Но сколько бы Нока не бился, ему пробудить вершину шарингана не удавалось. И теперь он вынужден сомневаться, сможет ли выстоять против носителя Мангекё? Нет, он обязан. Сам это затеял и должен довести дело до победного конца.
Они должны страдать. Они будут страдать, оплакивать погибших и чтить людей Гондо, как сильнейших из Учиха. Нока обязан добраться до власти! И с одной стороны хорошо, что Мадары сейчас нет в Конохе — он не умрёт в первые десять минут битвы, — но с другой, он ведь не до конца займёт шаткую позицию главы. И когда Мадара вернётся, ему придётся отвечать за поступки. Но сейчас — Изуна. Тоже коварный противник, которого опасно недооценивать.