И всё бы хорошо.
— О, я кажется не вовремя. — стушевался Изуна, отводя глаза. Девушка хихикнула, запахнула свой белый халатик плотнее и улизнула куда-то в дом. Оба парня проводили её взглядами, Мадара вздохнул. Нет, он бы с удовольствием продолжил, только вот… появление Изуны, да ещё с утра пораньше. Значит, дела не ждут. Глава Учиха поднялся на ноги и, негромко переговариваясь со своим братом, ушёл в сторону казарм.
— Как долго будет продолжаться твой роман с Арьей? — прямо спросил Изуна. Он бы всё отдал, лишь бы не слышать ответ, который и так был ясен как божий день, но надо было убедиться.
— Я…
— Мадара! Изуна! Я так рада вас видеть! — девушка лет восемнадцати повисла на шеях у парней, облегчённо выдыхая. — Пока работала в лазарете, всё веселье пропустила.
— Да что с нами может случиться? — фыркнул Изуна, приобнимая подругу в ответ.
Мадара ограничился улыбкой и кивком и выпутался из полу-объятий. — Кстати, Наори, раз уж ты здесь. Идём, поможешь нам с расстановкой сил на войне.
А в это время, в доме главы клана молодая девушка двадцати лет медленно расчёсывала прямые волосы, что-то напевая себе под нос. Приятная мелодия из далёкого детства.
Услышав шум в коридоре и быстрые шаги, по вскрикам «где эта хабалка?! сейчас я ей устрою!» тело Арьи решило за неё. Молниеносно поднявшись с пола, брюнетка спряталась за дверью, которую в тот момент распахнули. Сколько-то секунд было тихо. Лёгкий адреналин играл в висках, а на губах держалась лёгкая улыбка. На неё так «охотились» уже не первый раз. Странно было, что, не применяя чакру. Отдай женщина приказ, Учиха скрутили бы Арью и взашей привели к даме. Кто она? Всё очень просто, это…
— Кана-сама, ваш сын вернулся! — пролепетали из коридора, заставив высокую черноволосую женщину в красивом и искусно вышитом бордовом кимоно раздражённо хмыкнуть.
— Какой из?
— Изуна-сама пришёл, — служанка поклонилась и спрятала глаза. Кана ещё немного повздыхала, но в итоге вышла из комнаты старшего сына, громко хлопнув дверью. Арью пропирало на смех, но она держалась. Когда шаги стихли, дверь тихонечко приоткрылась и показалась уложенная в причудливую причёску русая голова. Хихикая, девушки обнялись и сели на татами.
— Ну ты прямо по ножам ходишь. Кана в последнее время сама не своя, — призналась служанка.
— Да она всегда была истеричкой, — отмахнулась брюнетка и дала гребень в руки подруги. Так сложилось, что девушки в первые часы знакомства подружились, чем привели в замешательство братьев Учиха. А ведь это служанка главной семьи!
— Я сделала новое масло, твоё любимое. Давай, нанесу на тело.
У служанки главной семьи на самом деле очень много достоинств: она готовит, убирает, является будильником и напоминальщиком, иногда пинальщиком. Но самый главный плюс её: она превосходная травница. Пусть и не квалифицированный лекарь, но помощь оказать сможет. А если в простом смысле… она делала божественные крема и масла для кожи, от которых приходил в восторг сам Мадара. Жасмин… такими успехами, её ребёнок тоже будет пахнуть жасмином.
— Ты напряжена. — Тёка медленно стянула с плеч тонкую полупрозрачную материю, и та плавно скользнула к полу, приятно обласкав нежную кожу. Арья переступила через неё и замерла, когда женские пальчики поползли от плач к талии, а затем развернули к себе. Прикосновение к животу чего-то прохладного и мокрого заставило вздрогнуть.
Тёка загадочно хмыкнула, когда смочила в тазе с водой тряпочку и стёрла следы сегодняшней ночи с главой клана. Нет, она даже положительно относилась к их «отношениям», в отличие ото всех других змей этого дома. Одна Кана чего стоит: постоянно ворчит, а не заделает ли Мадара этой… беспризорнице ребёнка? Всё-таки не клановая, не Учиха и вообще, ниоткуда взявшаяся девчонка, которую (!) привёл сам Мадара и поселил здесь. Спрашивается, нахера?! Ему надоело вечно таскаться в её деревню, чтобы услышать её голос и коснуться обнажённого тела. И, не спрашивая никого, да и кто ему что скажет, он привёз девушку к себе.
Не сказать, чтобы ей здесь нравилось. Сплетни о постоянной любовнице Мадары разлетелись, словно осенние листья с порывом ветра, хотя девушку никто никогда даже и не увидел. Кроме главной семьи, естественно, и центральной стражи.
В моменты, когда Мадара возвращался домой, Арья расцветала. Дарила ему всю себя, не прося чего-то взамен. И сама получала неземное наслаждение, понимая, что никогда и ни с кем больше не сможет быть такой счастливой. Любовь, которую Арья хранила годы, за месяцы впитывалась этим мужчиной, и ему этого, на самом деле, было достаточно. Кто бы мог подумать…
Сам Мадара влюбится?! Это же бред! Что-то на грани фантастики. С Наори он поступил резко, обломав все её надежды коротко и ясно. Никто и подумать ничего не успел, а девушка через пять (!) минут вела себя, как всегда. С Мадарой было сложно. Его не интересовали продолжительные отношения, а стариков он посылал куда подальше. А тут…
Мадара приносил ей цветы (по одному и как будто делая одолжение). Нечасто, но всё же, сам факт. Подходил сзади и закрывал глаза руками с вопросом, а кто же это. Бывало даже, Мадара тренировал её, развивая потоки чакры. Арья дарила своё тепло и любовь, даря силы на новые свершения. Она много говорила и улыбалась, готовила вкуснее всяких служанок и даже подружилась с одной из них!
Скрываясь от посторонних глаз в глубине сада, они тихо смеялись и могли быть самими собой.
В их жизни наступил долгожданный хрупкий мир, скрытый ото всех мощнейшим куполом, через который невозможно было пробиться. Когда они находились вдвоём, они были неуязвимы. Лишь когда Арья оставалась одна, зажатая между клановыми Учиха и стеной неизвестности, она искренне осознавала, что ничего не вечно.
Дверь открылась и на пороге показался серьёзный Мадара. Но… вся серьёзность пошла трещинами. Глаза скользили по открывшемуся обзору, лаская обнажённое тело девушки, которую он… любил? Нет, Мадара не может любить. Но как объяснить это щемящее в груди тепло и желание прижать к груди, закрыть от всех невзгод, быть любимым.
Арья словно не замечала его. Она позволяла служанке Учих касаться своей обнажённой светлой кожи, массируя и втирая цветочный запах. В воздухе витал аромат жасмина и полевых цветов, и он кружил голову. Заставлял вдыхать полной грудью и расслабиться. Мадара чувствовал, что дрожит. Как мальчишка, впервые увидевший обнажённую девушку. Но это… не просто девушка. Это скульптура, которую хотелось высечь из камня и запечатлеть навечно в памяти. Ещё тогда Мадара не подозревал, как сильно пожалеет об этом желании.
Когда его любимая опустилась на подушку и развела колени в стороны, предоставляя взору раскрывшуюся розу — у Мадары захватило дух и он сглотнул. Полу-лёжа на спине, Арья позволяла Тёке массировать свои предплечья, ключицы, живот, бёдра, внутреннюю сторону бёдер.
Мадара не мог двинуться с места. Ему так хотелось подойти к ней и взять, но он держался. Сильнее оказалось желание получить эстетический оргазм от увиденного. А смотреть можно было вечно…
— Что же случилось? Где она?
— Не можем знать. — пролепетали подчинённые.
Мадара хотел лезть на стены от безысходности, лишь мать важно сидела в углу: — тебе без неё будет лучше.
Впервые в жизни ему хотелось ударить мать. Он испугался этих мыслей и заместо того чтобы устроить скандал, он ушёл на улицу. Оттуда ещё долго доносились крики и стоны. Кана в этот момент немного засомневалась в своём решении. Ведь, по большему счёту, всё решает благополучие сына. И если Мадара любил эту девчонку, у Каны, как матери, не было права избавляться от девушки. Мадара ей никогда этого не простит. То страдание, что он пережил (почти шесть лет с разбитым сердцем!) — вот цена за проведённые в любви и радости месяцы.
Доходили слова, что патрульные случайно убили девчонку. Мадара пришёл в бешенство и только нечеловеческими усилиями подавил желание убивать и крушить всё подряд. Вместо этого эмоции нашли выход, горючими слезами скатываясь на пожухлую траву. Вовсю хозяйничала осень, перекрашивая листья и траву в разные цвета, и завывала прохладным ветром. На душе было горько, так, что в пору было выть, на луну.