— Можно? — раздался веселый голос. Ева подняла глаза.
— Саша! Привет! Проходи, конечно. Ты на осмотр? Или так, пообщаться?
— Игнашевич думает, что на осмотр, но я не против пообщаться с таким милым созданием. Правда когда это создание будет более бодрым. Что с тобой? Выглядишь неважно.
— О, я просто устала. Давай быстро осмотрим тебя, и я отправлюсь за кружкой бодрящего кофе?
Она долго рассуждала над способами поимки ее поклонника. Она пыталась расспросить о нем остальных, но они лишь пожимали плечами, хитро улыбаясь и посмеиваясь. Такая реакция ей совсем не понравилась. Ева теперь почти уверена, что они знают его личность, но просто прикрывают. Зачем? На этот вопрос ответа она не нашла. Игроки помочь не могли, а это значит, что придется искать другой способ. Можно было бы поставить камеру, но в технике она не была сильна, поэтому пришлось бы кого-то просить, а это был бы определенно риск. Потому что помощник мог сказать об этом тому «милому романтику», как его называла ее мама. И что бы было тогда, она не могла предсказать. Собственно в этом и был риск. Нужно было действовать расчетливо, предвидя возможные исходы. Но другого выхода она не видела, поэтому решила договориться с Сашкой.
— Поможешь установить камеру? Я настроена вывести этого горе любовника на чистую воду! И тогда он выслушает у меня!
— Камеру? — переспросил Сашка, с испугом глядя на Еву.
— Да. — отвечает Евангелина, и Сашка отчетливо слышит в ее голосе недоумение, а после и подозрение, — А ты чего так испуганно смотришь?
— Ну… Я просто не знал, что ты пойдешь на такие меры. Неужели этот твой поклонник стоит стольких сил потраченных тобою?
— А что ты мне предлагаешь? Просто сидеть сложа руки? Я не могу так!
— Но не камеру же устанавливать!
— Чем плоха идея с камерой?
— Она мне не нравится.
— Но это действенный способ узнать его личность.
— Хорошо. — Саша поднимает руки, капитулируя, — когда ты купишь камеру?
— Я ее уже купила. — Ева встает, пару минут роется в ящиках и шкафах. Гарсия в это время украдкой наслаждается карамельками со стола девушки. Она показывает ему коробочку с камерой. — Ну, так ты поможешь мне?
— Да. Но давай после тренировки?
— Хорошо. Но пообещай, что никому не скажешь, я уверена, что он — один из вас. Пообещай!
— Обещаю.
После ухода Сашки Евангелина с удивлением заметила, что вазочка с карамельками, которую она наполнила сегодня утром, оказалась почти пустой. Поворчав на Сашу, девушка возвращается к работе, взглянув на часы, понимает, что сейчас придет Хестаг на массаж, и тяжело вздыхает. Нет, она любила свою работу. Ей нравилось это еще с детства, а профессия отца просто подсказала в каком направлении стоит работать. Она могла стать стоматологом или, там, патологоанатомом. Но, так как ее отец был футболистом, она решила продолжить работу четы Акинфеевых в ЦСКА. Возможно, это было просто желание стать ближе к отцу, хоть это уже тогда было невозможным. Но клуб она полюбила, как любит человек свою семью, друзей, изредка работу и многие другие вещи, без которых он просто не выживет. Многие из системы ЦСКА стали ей очень близки.
Конечно, в месте, где абсолютное большинство представляли мужчины, не обходилось и без внимания с их стороны. Но ни с кем не сложилось. В прочем, этому она не расстраивалась. Ева перестала искать отношений еще после Николая, но почему-то каждый раз, когда ей предлагали встречаться, долго не раздумывала, тут же окунаясь головой в новые отношения. Потом вновь разбитое сердце, слезы в плечо матери, реже — дяди Артема. И все повторялось из раза в раз. Совсем недавно, после свадьбы Алексея, ее бывшего, с которым они остались лучшими друзьями, она задумалась: а стоит ли ей вообще переводить отношения на новый уровень. Может быть она просто не создана для длительных и серьезных отношений? Подумав так, Ева перестала соглашаться на короткие отношения, решив, что нужно сначала просто попробовать проводить больше времени друг с другом, а потом уже принимать решение: быть отношениям или нет. Так почему она хочет выяснить личность того, кто хочет остаться неизвестным? Того, кто приносит её любимые цветы. Того, кто оставляет её любимые сладости по праздникам. А недавно, до перерыва на игры сборной, решил оставлять записочки. В них не было ничего особенного. Просто пожелания. «Приятно провести день», «Удачи!» и всё в этом духе. И отчего-то непонятное раньше «милый романтик» становится таким привычным, родным и близким, что создается впечатление, что этого человека она знает всю жизнь и даже больше.
Узнать личность неизвестного, который знает её, кажется, лучше всех знакомых. В полне возможно, что она хочет выяснить его из-за нехватки тепла. Нет, Ева не считала себя обделенной заботой и теплом. У неё есть любящая мать, дядя Артём, за которым как за каменной стеной, есть коллеги, друзья, что всегда готовы её поддержать. Но ей не хватало другого тепла. Тепла, от которого приятной волной пробегают мурашки по утрам, когда ты лежишь, обнимая человека, что любит тебя. Тепла от понимания, что ты всё ещё нужна. Тепла от радости нахождения рядом любимого, близкого. И откуда-то пришла глупая из-за своей наивности мысль, что это тепло может дать «милый романтик». В прочем, все глупые мысли приходят совершенно спонтанно. К ним нельзя подготовиться, их нельзя ожидать. Они просто приходят, как снег в мае, и ничего не поделаешь уже — поздно. Да, возможно, ей действительно не хватало тепла.
— Тук-тук! Я войду? — весело спрашивает Сашка, проходя в кабинет.
Он ещё несколько раз пытается её отговорить от идее с камерой, чем определенно вызывает подозрения. Спустя несколько минут пререканий камера висит на потолке, смотря на дверь в коридор. Камера всего одна, потому что дверь в её кабинете одна единственная. Значит, и «милый романтик» входил через неё. Ну, конечно… не через окно он ведь залазил! Повесить камеру было дело одной минуты, а вот с настройкой вышли проблемы. Она заняла около получаса. Но в конечном итоге Ева оказалась довольна. Решив оставить камеру на недельку, она вместе с Сашкой отправляется в кафе неподалеку.
Комментарий к Ох, чувствую я, что иду куда-то не туда, но куда это "не туда" не пойму...
========== Часть 10 ==========
Он устало проходит в свою квартиру, сразу ощутив запах гари. Закатывая глаза, проходит на кухню и видит, как духовная печь пищит о том, что их ужин безбожно сгорел. На мгновение выглядывает в гостиную, чтобы увидеть Джона, валяющегося на диване и слушающего музыку в наушниках. Поняв, что пытаться до него докричаться глупо, он из спасения духовки и возванию к давно умершей совести соседа выбирает первое. Хотя, стоит признаться, оба действия являлись бесполезными: совесть Джона априори являлась глухонемой, и взывать к ней, что ругаться с телевизором, а в духовке уже давно была установлена антипожарная система. С толикой сожаления избавившись от углей, которые в другой вселенной или при других обстоятельствах, если бы это делал не сосед, руки у которого росли не из того места, могли быть аппетитным пирогом с вареньем, там, или может быть с мясом, Акинфеев направился к Джону.
Он так вальяжно раскинулся на диване, что если бы не был Джоном, то мог походить на греческого бога или правителя, что лежали на своих ложах и поедали винограды, хотя доподлинно неизвестно все ли из них ели винограды, однако эту мысль настолько вбили в наши головы, что некоторые даже думают, что ничем, кроме поедания виноградов и выдумыванием сложных слов, эти греки и не занимались. Но это был Джон, поэтому лежал он не как это делают знатные люди, в народе называемые по-простому — богачами, а как шахтер, отработавший пять месяцев без отдыху и перерывов, который первым делом по прибытиию домой лег на более-менее мягкую горизонтальную поверхность, распластавшись излюбленной многими звездочкой. Но звездочка получалась переломанная, так как длинные руки и ноги не помещались на миниатюрном диване. Поэтому одна рука и нога свешивались с края, а оставшиеся части человеческого организма кое-как теснились между телом и спинкой дивана, у Джона же свисала еще и голова. Лежать в такой позе долго не представлялось возможным без последующей боли во всем теле, но сосед это сделал, и по его виду нельзя было сказать, что ему неудобно. Он лежал, слушая музыку и мотая, дергая головой ей в такт. В комнате надрывался телевизор, на который изредка поглядывал квартирант.