— Дети… — Седой полковник вздохнул, рассматривая экран с танцующими точками.
— Это наша лучшая двойка, — негромко отозвался первый помощник. — Ну, что есть…
Полковник поправил фуражку и нажал клавишу общей связи:
— Полное радиомолчание до выхода на огневую позицию. Полная боевая готовность всем. Удачи, ребята.
Чёрные капли безмолвным роем устремились к пока ещё совершенно нестрашной точке на экране — это через некоторое время она расползётся, закрывая собой всё, ощетинившись пушками и щитами, а пока можно наслаждаться свободой, чувствуя, как дрожит от возбуждения машина и собственная кровь начинает бежать быстрее. Кира чуть уменьшила яркость экрана и покосилась на другой, совсем небольшой, под правыми локтем — она видит всё, что видит её ведомый, а он видит её экран.
Почти двадцать лет назад маленькая Кира сердито оглядела новый класс и ткнула пальцем в стоящего позади всех мальчишку, заявив, что сидеть она будет с ним. Мальчишка только послушно кивнул, преданно уставившись своими огромными шоколадными глазами. Так они и просидели все десять лет за одной партой. Вместе отметили шестнадцатилетие гонками на кобайках, а потом вместе ждали в полиции родителей — прав у них ещё не было, а кобайки они взяли напрокат, умудрившись запудрить мозги продавцу. С одного терминала подали документы в лётную академию и поступили, заставив Оккултовскую полицию облегчённо выдохнуть. Добились общего распределения — несложно было, дипломы с отличием позволяли выбирать — и вместе прилетели на свой новый крейсер. И всё это время бессменный ведомый прикрывал ей спину, надёжный, как скала. И столь же постоянный. Её Томми.
Линкор на экране шевельнулся, и тут же вспыхнул огонёк общей связи: уже не спасли ни покрытие, поглощающее почти весь диапазон волн, ни мёртвый эфир, они вышли на точку. Теперь дело за несущимися следом крейсерами.
— Мы в зоне поражения. Рассредоточиться.
И в ответ на слова экран тут же раскрасился красными точками, фиксируя вражеские выстрелы. Если бы в космосе был верх и низ, то можно было бы определить, куда именно нырнул истребитель, но их не было, только звёзды смешались в привычный хаос, смазываясь одной бесконечной лентой. Роя больше не существовало, только отдельные двойки злыми ястребами, разглядевшими добычу, рвались к цели, экономя заряд и точно зная куда бить.
Огромный линкор мгновенно ощетинился пушками, став похожим на гигантского ежа, но истребителям он был не страшен — слишком юркие, увёртливые, пока прицелишься — уже ускользнули. В любом случае, палить из пушки по воробьям особого смысла нет. А вот крейсерам, летящим следом, придётся несладко — они хорошая цель, крупная. А на истребитель всегда найдётся другой истребитель.
Встречали их такие же стервятники, чувствующие себя в космосе, как дома, и Кира только оскалилась, вжимая гашетку, когда в перекрестье появился чужой. И рванула штурвал на себя, уворачиваясь от обломков.
— Один твой, Кобра.
— Не отставай, Второй!
Она не думала о том, кто сидел за тем штурвалом, какая идея гнала его на смерть и кто ждёт его дома. Один заряд, одна цель и враг никогда не может быть другом.
— Супер, Томми, так их!
Две зелёные точки на экране погасли — кто-то из своих — и Кира, бросив быстрый взгляд на экран, опять сосредоточилась на цели. Не время и не место думать о тех, кто навсегда останется в бездне. Бок линкора приближался, закрывая собой звёзды, и оставалось только молиться, что крейсеры кусают достаточно сильно, чтобы линкор был занят ими, и боковые щиты были отключены.
— Угроза на двести пятьдесят–десять.
Истребитель послушно вильнул в бок, пропуская снаряд. Ракета проскочила мимо, сверкнув ярко-жёлтым боком — если на неё потом наткнётся гражданский корабль, рожки и ножки останутся, такие взрываются уже внутри, разнося цель на куски.
— Ух ты, Томми, у них кумулятивные.
— Вижу, серьёзные ребята, тральщики потом задолбаются чистить.
— Главное, чтоб мы не задолбались… Первый, Кобра-один на позиции!
Проблемы гигантских, похожих на огромные баржи, тральщиков, засасывающих в магнитные сетки вот такие смертоносные подарочки и зачищающих сектора, готовя их к мирной жизни, Киру не волновали, а вот линкор перед носом — очень. Казалось, протяни руку и дотянешься до шершавого бока. Даже толстые швы на обшивке видно.
— Понял, Кобра-один. Мы на подходе.
Гашетка под пальцами дрогнула, и в прицеле заплясали провалы бойниц. Если попасть в одну из ионных пушек — мало линкору не покажется, вопрос, как попасть в метровое отверстие, когда тебя атакует пара десятков врагов, да и сам линкор, похоже, сообразил, куда рвётся эта мелюзга.
— Угроза на тридцать–пятнадцать. Угроза на триста–двадцать.
— Твою ж маму! — Кира крутанула штурвал, сваливая истребитель в штопор. — Что ж вам не спится-то.
На экране мелькнул знакомый чёрный бок, на секунду закрывая противника, и справа расцвела хризантема взрыва, чтоб тут же погаснуть — гореть в вакууме нечему. Бой вообще напоминал компьютерную игру: вот мелькнул чей-то бок в прицеле, и луч ударил в это место, а вот второй луч догнал вылетевший снаряд, и экран на мгновение потемнел, чтоб не слепить пилота. И снова цель. И штурвал на себя. Только грохота из колонок не хватает. И нельзя сохраниться и выйти.
— Работай, Кобра, я прикрою.
— И я тебя люблю, Томми.
Чёткий контур линкора заполнил экран и чёрный провал, наконец, оказался ровно в перекрестье. Пальцы привычно вдавили кнопку рядом со штурвалом, и лучи, сойдясь в один сноп, устремились к цели.
— Угроза на сто–пятнадцать. Угроза на двести семьдесят–тридцать. Угроза…
Говорят, свою пулю не видишь и не слышишь. Может, так и было тогда, когда ещё были пули. Летящий прямо в лоб перехватчик на экране было видно. И красные линии траекторий других снарядов, отсекающие возможность уйти.
— Угроза ноль–ноль.
Голос у искина спокойный — машина уверена в своём пилоте. Или ей просто нет дела до ещё одной жизни. Кира прищурилась — похожему на бочонок перехватчику было далеко до её корабля, не хватало грации, стиля и… упрямства.
— Кобра-один, уходите оттуда! Ты в вилке!
В прицеле все ещё была цель, и Кира процедила сквозь зубы:
— У меня ещё половина боекомплекта, Первый. — И, щёлкнув тумблером, добавила: — Всю энергию на передний щит. Поиграем…
Лобовая атака — это всегда война нервов: пусть скорости далёкие от субсветовых, но при столкновении не выживет никто. Если бы её можно было избежать, Кира бы ушла — ненужный риск, но уходить было некуда. Экран залило белым, а секундой позже молоко схлынуло, сменившись привычной чернотой, — у противника не выдержали нервы и он начал стрелять. И первым рванул штурвал на себя, уходя от несущегося в лоб истребителя. Ярко-красный луч ударил в беззащитное брюхо — тот тоже перебросил защиту на нос. Кира успела заметить рисунок — оскаливший зубы волк, но в следующую минуту перехватчик развалился на две половины. Искать, отстрелился пилот или нет, Кира не стала — она не добивает тех, кто не опасен, выживет в этой каше — значит, повезло. Только презрительно фыркнула:
— Пижон… Кобра-два, работаем.
Что-то стукнуло по корпусу, и машину тряхнуло — наверное, кусок перехватчика зацепил вскользь, не страшно. Что ответил динамик, Кира уже не расслышала. Цель была совсем рядом, и истребитель рванул вперёд, оставляя обломки позади. Экран раскрасился трассами выстрелов, но Кира не смотрела — только чужой борт и уходящие к нему лучи.
И только когда пискнул датчик, показывая нулевой уровень батареи, она крутанула штурвал, уводя машину прочь и не видя, как по серому боку поползли паутины трещин. Остались ещё запасные батареи, но они нужны — им ещё выбираться.
— Кобра, я почти пустой.
— Уходим, Том.
Пора отступить, очистить дорогу следующим, заложить большой круг и вернуться на крейсер, а там как пойдёт — может, срочно сменят батареи, и они опять рванут в атаку, а может уже и хватить, но это командирам решать. Самое главное, чтобы было куда возвращаться — возможно, их маточный корабль пока не готов принимать, и тогда придётся кружить рядом или отходить дальше, но тут им точно пока делать нечего.