Джеймс не мог оторвать от нее взгляда. В полумраке кабинета от множества свечей на ее волосах плясали медные блики. Она что-то тихо напевала себе под нос и на губах была легкая улыбка. Джеймс не видел зрелища прекраснее.
— Ты так целую вечность смотреть собираешься?! — Эванс повернулась к нему и пронзила его своими удивительными зелеными глазами.
Джеймс не мог вымолвить и слова. Его сердце пропустило несколько ударов и забилось в ускоренном ритме.
В первое мгновение ему показалось, что не хватает воздуха. Кислород застрял где-то в горле, не давая ни вздохнуть, ни вымолвить слово. Сердце колотилось, как бешеное. Его вдруг бросило в жар. В этот момент что-то изменилось в его душе, перевернулось с ног на голову. Изменилось навсегда. Он чувствовал, как внутри него что-то оборвалось и полетело вниз. Схожие чувства можно испытать, когда выполняешь Финт Вронского. Когда стремительно летишь к земле и знаешь — столкновение неминуемое, но в последний момент выходишь в крутое пике. Сердце в такие моменты грозится разбить грудную клетку. В ушах звенит и ты не видишь больше ничего вокруг. Только одни пронзительные зеленые глаза.
— Разумеется, Эванс! — Джеймс, наконец, обрел дар речи, — и даже когда мы поженимся!
Лили недовольно фыркнула и вернулась к работе.
— Надеюсь это шутка, — прошептал Сириус на ухо Джеймсу, — про женитьбу.
Джеймс лишь пожал плечами. Он об этом никогда не задумывался. Он вообще редко думал о будущем. А если и думал, то только о том, что он будет играть в сборной Англии по квиддичу. Эту часть своей жизни он представлял ярко и с уверенностью мог сказать, что будет лучшим ловцом не только в Хогвартсе, но и во всем мире.
О девушках он, конечно, тоже думал. Но мысли все эти были мимолетные и содержали, как правило, желание позажимать и полапать симпатичную девицу в ближайший вечер. Благо, для этого не требовалось прилагать особых усилий. Если не считать Эванс, которая с каждым днем все больше воротила нос и все более яро оказывала сопротивление, если вообще не посылала Джеймса прилюдно.
Он опять взглянул на нее и подумал, что если он и соберется когда-нибудь жениться, то только на Эванс. Он сам не знал, почему именно на ней. Ведь они даже не целовались ни разу, а Джеймс считал это важным. Вероятно, его привлекал ее ум, целеустремленность, жизнелюбие и задорность. Еще ему нравились ее веснушки. После летних каникул она всегда приезжала усыпанная ими, а к зиме они практически исчезали. Со своими огненными волосами и лучезарной улыбкой Эванс напоминала солнце. Или большую рыжую кошку. Она была яркой не только внешне, Эванс была открытой и дерзкой, а еще доброй и искренней. Разумеется, пока дело не касалось Мародеров. Их она недолюбливала и не прощала им даже самые безобидные шалости. Тут можно добавить, что Джеймсу нравилась ее твердость характера и вера в свои принципы. Конечно, Сириус, с видом знатока, сказал бы, что дело тут в смазливом личике, длинных ногах и бушующих гормонах Джеймса. Но он был уверен, что такой, как Эванс, нет и не будет. И она обязательно однажды станет его.
— Я женюсь на ней, Бродяга, — прошептал он в ответ, — ты еще шафером на нашей свадьбе будешь. Вот увидишь.
Сириус громко застонал и повернулся к Ремусу и Северусу, которые тоже слышали весь разговор.
— Сохатый сломался, несите нового, — театрально сказал он и засмеялся над собственной шуткой.
Джеймс его уже не слышал. Он размечтался о своей будущей жизни с Эванс, представляя, что она будет готовить для него его любимый яблочный пирог с корицей, целовать по утрам и говорить, что он самый лучший. В задумчивости, Джеймс вывел две буквы на краешке пергамента «Л.Э.».
Он снова взглянул на нее. Она перехватила его взгляд, скорчила рожицу, высунув язык, и отвернулась. Джеймса это повеселило. Он оторвал кусочек пергамента и написал: «Лили, сегодня я понял, что влюбился в тебя. Однажды и навсегда». Он хотел подкинуть ей его, но так и не решился. Подписав на нем сегодняшнюю дату и аккуратно сложив пергамент, он убрал его к себе в карман, решив, что обязательно отдаст ей его позже.
Когда отведенный им час подошел к концу, Слизнорт направился проверять их зелья. Он прошелся вдоль ряда слизеринцев, похвалив зелье Мальсибера и сморщив нос над варевом Нотта, потом перешел к стороне гриффиндорцев. Зелье Джеймса и Сириуса он оценил на оценку «Выше ожидаемого», чему они были вполне рады. Зелье Северуса, как и всегда, заслужило оценки «Превосходно» и радостные возгласы. Но, конечно же, лучше всех постаралась Эванс.
— Ах, мисс Эванс! — Слизнорт даже покраснел от удовольствия, — какой талант! Безусловная победа! Двадцать баллов Гриффиндору!
Эванс и сама покрылась легким румянцем и разулыбалась. Ей было не привыкать слышать похвалу от Слизнорта. Это происходило каждый урок, а то и не по разу. Но все равно было приятно.
— Лили, Лили, — Слизнорт сложил руки на своем круглом животе и масляным взглядом посмотрел на любимую ученицу, — какая жалость, что вы не на Слизерине! Вам самое место на моем факультете!
Слизеринцы скептически переглянулись и ухмыльнулись, сомневаясь, что маглорожденным может найтись место среди них.
— Что вы, профессор Слизнорт! — звонко ответила Эванс. — Я на все сто процентов гриффиндорка!
— В мисс Эванс слишком много отваги и благородия, сэр! В Слизерин ее бы не взяли, — добавил Джеймс и широко улыбнулся Эванс. Она даже не повернулась в его сторону. Со стороны слизеринцев послышалось злобное шипение.
— Это вы зря, мистер Поттер! — Слизнорт хохотнул и шутливо погрозил ему пальцем. — Но, не будем отвлекаться! Пришло время испытать зелье. Есть добровольцы?
Испытывали огнезащитное зелье Эванс, поэтому Джеймс тут же вызвался проверить его на себе. Эванс лишь закатила глаза и пробормотала что-то смутно похожее на «выпендрежник».
Джеймс вышел к доске и выпил зелье Эванс. Слизнорт создал вокруг него круг из огня. Весь класс завороженно ждал продолжения. Слизеринцы озвучили свои надежды, что Эванс с зельем напортачила и ненавистный гриффиндорец погибнет в огне.
Джеймс вначале вытянул руку. Огонь огибал его ладонь и приятно холодил кожу. Джеймс улыбнулся и шагнул прямо в пламя. Девочки дружно вскрикнули. Для достоверности Джеймс еще немного покрутился в огне и вышел из круга.
— Браво! — Слизнорт был счастлив. — Мистер Поттер, пять баллов за смелость!
— Всего пять? — улыбнулся Джеймс.
— Вашему факультету не привыкать бросаться в самое пекло! — Слизнорт ему подмигнул, — как вы сами верно заметили.
Наконец прозвенел колокол и Слизнорт всех отпустил.
========== Рождественский бал ==========
— Эй, Эванс, пойдешь со мной на бал?
— Разумеется, нет, Поттер! К тому же, меня уже пригласили.
— Кто успел?! Только сегодня днем объявили о бале.
Эванс оставила его без ответа и гордо удалилась из Большого зала. Джеймс разозлился.
Рождественский бал устраивают каждый год и разрешают посещать всем студентам с четвертого по седьмой курс. Джеймс рассчитывал пойти туда с Эванс. Он никак не ожидал, что кому-то хватит наглости пригласить ее вперед него.
— Не повезло, — ухмыльнулся Сириус, наблюдая за другом.
— Надо найти этого самоубийцу и припугнуть, — рассуждал вслух Джеймс.
С недавних пор он яро оберегал Эванс от любых поклонников. Стоило кому-то задержать на ней взгляд дольше обычного и в лучшем случае, с ним проводили воспитательную беседу. В худшем — неудачливый кавалер отправлялся в лазарет. За довольно короткий срок все уяснили, что к Эванс без крайней надобности лучше не обращаться. Все это проделывалось за ее спиной, поэтому Эванс часто недоумевала, почему мужской пол обходит ее стороной.
— Да ладно тебе, найдешь кого-нибудь еще, — лениво произнес Сириус, разглядывая пятикурсниц за когтевранским столом напротив.
— Я не хочу «кого-нибудь»! Я хочу Эванс!
Извращенный мозг Сириуса понял это по-своему и он громко рассмеялся.