- Разве хоть кто-нибудь мог бы заставить меня? – задал встречный вопрос Вей Усянь.
- Я могу помочь? – осторожно спросил Лань Ванцзи.
- Нет. – покачал головой Вей Усянь. – Нет. Ничего из того, что ты умеешь, не поможет в этом.
- Будь осторожен.
Вей Усянь про себя удивился беспокойству, явно прозвучавшему в голосе Второго Нефрита при этих словах, и одновременно с этим Вей Усяню стало еще немного теплее.
- Все будет в порядке – пообещал он. – Возвращайся к себе. Мне нужно идти. А то не успею в два дня.
Он отправился в пещеру на горе и как бывало и раньше засиделся там допоздна. По правде сказать, он сделал это специально, желая остаться со своим делом и мыслями наедине. Но судьба распорядилась иначе и уже довольно глубоким вечером в пещеру пришла Вэнь Цин. Она ругалась, что, едва придя в норму, он снова взялся за старое. Он, в свою очередь, знал, что ей просто нравится заботиться обо всех и что она действительно искренне беспокоится о нем. Отвечая ей привычными шутками, он был внутренне благодарен за возможность немного отвлечься. И наконец предложил проводить ее, чтобы не ходила одна в впотьмах. Ведь за то, что дева Цин вынуждена одна изо дня в день подниматься на гору, ему раз уже выговаривали, и не кто-нибудь, а сам глава Ордена Лань. Вей Усянь от души забавлялся, наблюдая как после этих слов Вэнь Цин по-настоящему густо покраснела, опустила глаза и совсем перестала ругаться. Сказав, что встреча двух целителей в общем-то вполне ожидаемое и приличное дело, Вей Усянь рассмеялся в голос и кажется имел все шансы получить по лицу, но на этот раз Вэнь Цин сдержалась и опустила руку, едва замахнувшись. На этом Вей Усянь как ни странно решил, что развлекся достаточно и после совершенно спокойно, несмотря на все возражения, проводил Вэнь Цин с горы до самого поселения, а сам вернулся обратно, чтобы поесть и не спать, как минимум до рассвета.
========== Глава 19. Горечь. Он истратил все силы до капли. ==========
***
Река в Цаи была чем-то вроде границы. На самом деле прежде глава Ордена Не не обращал на это внимания. Просто сейчас сложившееся положение заставляло его беспокоиться, душа пребывала в смятении и восприятие перемен в окружающем стало более острым. Вершины гор тонули в облаках. От реки поднимался лёгкий прохладный туман. Всё казалось немного зыбким, невесомым, ненадёжным, почти сном, готовым в любой момент раствориться, прерваться, развеяться. Для Чифен Цзюня, привыкшего к уверенной твердыне Нечистой Юдоли, горы Ордена Гусу Лань выглядели слишком возвышенными, при этом недостаточно прочными и почти непостижимыми. Обычно эта атмосфера лёгкости и некоторой отрешённости смиряла его суровое вспыльчивой сердце. Но в этот раз он резко почувствовал свою чуждость той атмосфере, что царила здесь. Даже походка его от этого стала не такой разительно твердой и решительной, как обычно. Смятение также было настолько не привычно для Не Минцзюэ, что, дойдя до Главных Ворот Облачных Глубин, он все ещё пытался понять, что же с ним собственно такое невнятное происходит. Как и всегда никто не смел помешать ему войти, поэтому он проследовал почти до самых дверей ханьши, возле которых, заслышав льющуюся изнутри плавную песню Лебин, замер в так несвойственной ему, нерешительности.
Имея привычку к уединенной, особенно чистой, горной тишине, не так сложно ощутить присутствие другого человека, расслышать приближающиеся шаги. Гораздо удивительнее было то, что поступь их вдруг стихла. Лань Сичень доиграл мелодию и опустил флейту. Нет, он наверняка был уверен в том, что не ослышался. Поднявшись, он направился к дверям и открыл их.
- Старший брат? – Лань Сичень поклонился. – Прошу, проходи. – жестом он предложил Не Минцзюэ войти в ханьши.
Тот ответил на поклон, как всегда коротко, четко и немного резко. Его движения как бы говорили при этом «я отдаю дань вежливости и взаимному уважению, но не стоит представлять даже в мыслях, что я действительно перед кем бы то ни было хотя бы однажды склонюсь». Увидев Второго Брата, Не Минцзюэ забыл о смятении, снова став самим собой, исполнился внутренней жесткости и резкой уверенности. А заодно вспомнил, как буквально преследовал Лань Сиченя после последнего совета в Башни Кои и так и не смог с ним толком поговорить.
Войдя в ханьши, глава Ордена Не сделал несколько шагов и тут же обернулся.
- Брат! О чем ты только думаешь в конце-то концов?
Лань Сичень, приветливо улыбавшийся до того, после этих слов стал серьезен и вместе с тем его взгляд тронула легкая грусть. Глядя как изменилось выражение лица Первого Нефрита, Чифэн Цзюнь почувствовал то, что на самом деле терпеть не мог ощущать – нечто среднее между сожалением и легким уколом вины. Улыбка Второго Брата была искренней, открытой и доброй. Когда же она вдруг испарялась с лица, казалось, что часть его возвышенной утонченной красоты прямо на глазах безвозвратно угасала. Он становился более обычным, земным. Но при этом отчаянно хотелось вернуть его улыбку обратно. На мгновение Чифэн Цзюн подумал, что было бы неплохо схватить собственный уже прозвучавший вопрос и как-нибудь отменить его существование. Так или иначе, он все равно бы его произнес. Но все же возможно не стоило делать этого вот так прямо сразу, едва переступив порог его дома.
- Старший брат…на самом деле я думаю о том, чтобы сыграть для тебя, если ты непротив. А после выпьем чая и поговорим, хорошо? – ответил Лань Сичень.
Чифэн Цзюнь согласно кивнул и молча занял одно из мест у небольшого столика. Лань Сичень устроился напротив и, поднеся к губам Лебин, стал играть. Не Минцзюэ не был уточенным человеком, искусства, не имеющие отношения к созданию и использованию оружия, редко по-настоящему трогали его сердце. Но то, как пела сяо сегодня, звучало достаточно необычно. Она не пыталась наполнить душу легкостью, будто давая ей незримые крылья, позволяя свыше и извне смотреть на то, что творится в собственном сердце и в окружающем мире. Ее звук в этот раз не парил, а тек и журчал, подобно той же реке в Цаи или бесконечному живому вращению бытия, в котором все изменчивое, неповторимое стремится уравновесить самое себя, не теряя при этом кипучей живости. Едва ли не впервые в жизни Чифен Цзюнь слушал музыку, чувствуя, как она струится вокруг и сквозь него, позволял мелодии увлечь себя, следил за ее развертыванием и продолжением, ждал, к чему приведет его это звучание, каким будет его окончание, чем отзовется в сердце последняя долгая нота. Лань Сичень уже опустил Лебин, а Старший брат все молчал, глядя перед собой невидящим, завороженным взглядом. Губы Первого Нефрита снова тронула улыбка. Радуясь произведенному эффекту, он не спешил разрушать случайно наступившую тишину. Чуть подождав, он все же принялся разливать чай по пиалам. Придерживая рукав, чуть опустив глаза, он все еще улыбался. А наконец пришедший в себя Не Минцзюэ снова столкнулся с необходимостью стирать эту улыбку с лица первого в списке молодых господ своего поколения. На этот раз он, однако, спешить с этим не стал, лишь произнес:
- Это было красиво.
- Красиво? – переспросил Первый Нефрит Лань. – Мне кажется, это впервые, когда ты отзываешься о музыке подобным образом.
- Раньше ты, вроде бы, так не играл. – заметил Не Минцзюэ.
Лань Сичень слегка пожал плечами и подвинул Старшему брату пиалу с чаем.
- Ванцзи иногда делает так. Просто играет от души, не по заранее заученным нотам. Традиционно у нас множество книг с мотивами разной сложности, которые мы постепенно осваиваем при обучении. Но ведь все эти мотивы тоже кто-то когда-то создал. Поэтому я подумал, будет неплохо, если я в свою очередь попробую позволить музыке свободно литься. Если результат оценил даже ты, наверно, это и правда что-то чудесное и хорошее.
Не Минцзюэ отпил немного чая из пиалы и едва заметно кивнул:
- Да, Второй брат, я оценил.
Разговоры о музыке не слишком его занимали, но все же ему нравилось то, как Лань Сичень о ней говорит. Хотя при этом упоминание имени Второго Нефрита Лань главу Ордена Не несколько вывело из равновесия. Он нахмурился, вспомнив, что именно Ханьгуан Цзюнь притащил Вей Усяня с тропы Цюнци почти прямо под самые стены Облачных Глубин в Гусу. Именно по его милости этот Старейшина со своей Темной Ци и псы Вэни оказались на территории, подконтрольной Ордену, во главе которого стоит Второй брат.