- Вэнь Нин? – переспросил Лань Сичень.
- Ну да. – кивнул Вей Усянь. – Его убили на тропе Цюнци. Я поднял его, чтобы наказать тех, кто сделал это. Но…его сестра не смирится с его смертью. Просто не сможет. Да и я тоже. Поэтому я обещал сделать его снова почти живым.
- Каким образом?
- Хочу пробудить его сознание.
- Это возможно?
- Придется сделать, чтобы стало таковым.
- Ты действительно хорошо усвоил основной принцип своего Ордена. – Лань Сичень мягко улыбнулся.
Вей Усянь молча склонил голову.
- Да…Вероятно, это действительно так…- тихо произнес он после паузы.
Лань Сичень понял, что невольно коснулся не самой удачной темы.
- Извини…
- Не стоит. – Вей Усянь вскинул на него взгляд. – Пойдем наружу. Я провожу тебя немного.
Путь к выходу выглядел теперь не таким кромешным мраком, но света все равно не хватало. Глазам лишь казалось, что сама тьма местами клубится чуть гуще, а местами рассеяна. Вей Усянь вновь провел Лань Сиченя, обняв за плечи. На этот раз они выходили на свет медленнее, чем когда Вей Усянь шел один, поэтому по глазам ударило не так резко. Да и в сумраке они провели не так много времени. По крайней мере Лань Сичень. Вей Усянь же почувствовал, что успел привыкнуть к темноте, краски дня казались необычайно яркими. Однако уже через пару шагов он с удовольствием смотрел по сторонам, чувствовал вокруг себя простор, а не каменные своды пещеры, улыбался и думал про себя, что за время, что он провел в сумеречной темноте, мир снаружи стал еще интереснее.
========== Глава 15. Многое теперь не будет как раньше. ==========
ГЛАВА 15
***
Учитель Лань был разгневан и разочарован. Однако не только это, но и еще одно чувство крепко прилипло к его сердцу, пуская все более глубокие корни. Забирая все больше сил. Он всегда прекрасно отличал, что считать белым, что черным. И однажды потеряв родного брата, уже никогда ему этого не простил. Ведь тогда тот по сути отрекся от всех и даже от самого себя. Но он поступил так, потому что сам желал этого. А Лань Цижэнь, похоже, именно тогда испытал первый укол одиночества. Он не хотел. Но его даже ведь никто и не спрашивал. Будь то проклятие, любовь или всевидящая судьба, ему за что-то досталось именно одиночество. У него были почет и уважение, от учеников и от тех, кто был с ним одного поколения. Они признавали, что он был самым рассудительным, строгим, дисциплинированным. Приходили за советом, уходили с поклоном. И все же он медитировал в уединении. Даже тогда, когда на самом деле вовсе не хотел оставаться один. Когда на свет почти один за другим появились оба племянника, Учитель Лань твердо решил, что сделает каждого из них образцом света, благородства, чистоты и строгости. Он ждал, когда они немного подрастут. Радовался, когда они делали успехи. Ему сильно импонировал характер младшего племянника. Ребенок был очень трудолюбивым, усердным и послушным. Степень упрямства, которым он помимо прочего был наделен, стала заметна, когда не осталось в живых его матери. Лань Цижэнь хоть и понимал умом, что общение с матерью детям нужно, сердцем всегда был против их встреч. Ведь именно из-за нее все пошло именно так, как Лань Цижэню совсем не хотелось. И сейчас, когда племянники выросли и время радости за них вдруг закончилось, учитель Лань снова пытался думать, что именно родная мать еще тогда умудрилась смутить детские сердца и души, внушив им, что и воплощение порока может быть не чуждо доброты.
В глубине души Учитель Лань сожалел о том, что сказал двум своим воспитанникам сгоряча в библиотеке. Конечно, он совершенно не считал себя в праве отнимать чужие жизни, тем более жизнь тогда еще совсем юного, пусть и бесконечно дерзкого и своевольного, мальчишки. На сегодняшний же день, пожалуй, он бы пожелал ему смерти куда более искренне. Однако, он даже и не думал пытаться пойти через гору, чтобы что-то сказать, вразумить или тем более сразиться. На самом деле Лань Цижэнь был просто уверен, что тот сражаться с ним не будет. Просто потому, что на самом деле он и так уже победил. И Учитель Лань, скрепя сердца, оставил обоих Нефритов в покое. При мысли о происходящем с Орденом гнев все еще кипел в его сердце. Но при этом он совсем не хотел окончательно рассориться с единственными родными ему людьми. Не хотел ощущать еще глубже свое одиночество.
В эти дни Лань Сичень заметил, что атмосфера в Облачных Глубинах постепенно стала возвращаться к привычно спокойной и размеренной. И еще - брат каждый вечер приходил к нему играть на цине. Ничего не говоря и не спрашивая, Ванцзи просто заходил под вечер в ханьши - и они медитировали вместе. А потом играли на своих инструментах, дуэтом или по очереди. И расходились со звуком, возвещающим время отхода ко сну.
Сегодня они встретились в библиотеке, глубоко за полдень, по чистой случайности. Лань Сичень зашел просто от нечего делать. Ванцзи же уже сидел там, за невысоким столиком, безупречно прямой, строгий и сосредоточенный. Лань Сичень прогуливался между стеллажей и полок со свитками, бесцельно переводя взгляд от одной рукописи к другой. Неожиданно до него донеслись раздельные ноты циня, сложившиеся во фразу – «Пытаешься отыскать что-то?» Лань Сичень удивленно застыл на месте и его настигла следующая фраза «Что бы ты хотел прочесть сегодня?» Улыбнувшись и чуть покачав головой, Первый Нефрит взял в руки Лебин и сыграл «Ничего конкретного. Просто хотел отвлечься от дел». «Тогда не броди попусту. Может, сыграем вместе?» - отозвались струны циня. «Ты был занят, когда я входил» - пропела сяо. «Я уже с этим покончил» - прозвенел цинь. Лань Сичень вышел из рядов стеллажей, Ванцзи обернулся в его сторону и старшему брату показалось, что он увидел на тонких губах легкий намек на улыбку, а в светлых льдистых глазах теплые искры смеха. Кажется, в это мгновение Лань Сичень полностью забыл обо всех делах и заботах. Сидя напротив друг друга, они еще некоторое время переговаривались нотами, потом вместе сыграли несколько песен. Вдруг резко отдернув руку со струн, Ванцзи вытряхнул из рукава все сильнее разгорающийся талисман. Он мигом спрятал гуцинь, вскочил на Бичень и низко пригнувшись вылетел прямо в открытое окно. Лань Сичень не успел даже подумать о том, чтобы спросить, что же такое случилось, чтобы вот так бросать все и срываться с места словно ветер. Когда он подошел к окну, то даже не смог различить направление, в котором умчался брат. Скорость была совершенно невероятной, просто потрясающей. «Он очень хорош» - подумал про себя Лань Сичень.
Уже высоко в небе Лань Ванцзи и сам несколько озадачился тем, по какой причине вдруг так быстро сорвался с места. Сигнальный талисман мог сработать по целому ряду причин. Сейчас правда он нагревался в ладони все сильнее. Как будто нечто было либо очень близко к краю магического поля, либо расположилось прямо на нем. Оставив строить догадки, Лань Ванцзи направил Бичень через гору. Он был еще достаточно далеко, когда его слуха достиг звук флейты. Это казалось странным, звук не мог разноситься так широко, даже если в него вложить много силы. Тем не менее Чэньцинь играла. Ее ни с чем нельзя было спутать. Легкая дымка частого в этих краях тумана мешала ясно видеть, что происходит внизу. Едва перемахнув пик, Лань Ванцзи повел Бичень ниже, чтобы осмотреться. Теперь мелодия флейты звучала совсем ясно и Лань Ванцзи летел на ее звук. С высоты он увидел две темные фигуры. Обе стояли неподвижно, достаточно близко друг другу. Пропев длинную ноту Чэньцинь замолчала. С высоты все еще было сложно понять, что именно происходит на земле. Неожиданно одна из фигур сделала очень быстрое движение, от которого другая, пролетев по воздуху несколько метров кубарем покатилась по каменной насыпи, пока на пути не попался крупный валун, который и остановил ее дальнейшее движение. Лань Ванцзи был уже достаточно близко, чтобы отчетливо видеть, кто именно был этой самой летящей навзничь фигурой и теперь лежал неподвижно. Несмотря ни на что, он по прежнему сжимал в руке Чэньцин. Лань Ванцзи спрыгнул на землю в шаге от него, отправил Бичень в ножны и опустился рядом с ним на колено.