Годрик было дернулся попросить Элиана проследить за известным трактиром, но остановил себя. Что он скажет? Что видел мага? А что, если у этого зло выглядящего скомороха добрые намерения, и он выдаст своего брата по несчастью? Слабо верилось, конечно, в эти хорошие намерения, но Годрик просто не мог пренебречь этой возможностью, если на кону была жизнь человека, тем более человека его вида, как выражались здесь.
Он подумал было пойти и проследить за этим трактиром самому, но, во-первых, для этого нужно было предупредить Сэла, а во-вторых, у него жутко урчало в животе, потому что со всей этой беготней он не ел целый день. Поэтому, после того как почти занес Гвейна в Оружейную и оставил на попечение Персиваля, он обогнул замок и скоро уже ступал на порог дома. Простучать пароль он не забыл, ведь в последний раз Салазар устроил ему нехилую взбучку, а пугать он умел. Тем не менее, пароль не спас его от зрелища шедшего по дому друга с перепелкой в руках.
- Зачем тебе перепел? – спросил Годрик, закрыв дверь и прямо с порога начиная раздеваться, разумно решив, что в кольчуге он будет слишком заметен даже в темени ночи.
- Ну, я, в отличие от благородных рыцарей, бездельничать не собираюсь, – деловито объяснил мужчина, уйдя в их гостиную-спальню. – После новоселья я все думал, чем бы мне заняться, и вот нашел применение своим талантам: я буду разводить перепелов.
Годрик, в это время снимавший портупею с мечом, чуть не уронил их, залившись смехом.
- Ты? Разводить птиц? Слизерин, ты с дуба рухнул?
- А что такого? – ответил голос друга откуда-то из комнаты. – Яйца этих птиц чрезвычайно вкусные и полезные, к тому же, от них не растолстеешь. А мне соседи сказали, что одна перепелка за месяц несет около двадцати яиц. Плюс, это еще и четыре унции прекраснейшего мяса, впрочем, вам, крестьянам, этого не понять, вы едите только, чтобы сытыми быть. Кроме того, этим птицам нужно тепло и тишина...
- То есть, мне домой лучше теперь вообще не приходить? – усмехнулся Гриффиндор, сняв кольчугу и стеганку и в одной рубахе пройдя на кухню, где нашел еще горячий суп с бараньим мясом.
- На это я даже не надеюсь, – фыркнул Салазар, закрывая двери в их спальню-гостиную и тоже приходя на кухню, по пути взмахнув рукой, чтобы сброшенные прямо на пол предметы одежды улетели на свои места. – Я просто закрою комнату заклинанием. Хотя, это даже несколько обидно, Гриффиндор, что ради птиц ты готов стать потише, а ради лучшего друга – нет.
- Так лучший друг не сдохнет, если я буду громким, – пожал плечами рыцарь, садясь на скамейку с уже полным ртом хлеба. – А птицы – да. Только вот на кой черт тебе их дома разводить, если я могу с десяток принести, сходив утром на охоту?
- И из этих людей состоит элита королевства, – демонстративно возвел глаза к потолку Слизерин, но он явно был сегодня в хорошем настроении (возможно, именно из-за перепелок), и сел на скамью по другую сторону стола, отряхивая и так чистые, на взгляд Годрика, штаны. – Просвещаю: за кормом диких перепелов я проследить не могу. Откуда я знаю, чем они там питались?
- Ой, нашелся тут, гурман чистокровный, – хихикнул Годрик, причем неудачно – прямо в суп, отчего бульон брызнул ему на нос. – Ничем они там особенным не питаются, кажись, не помрешь.
- А во-вторых, – проигнорировал реплику друга Сэл, – убитые перепелки мне яиц не принесут.
- То есть теперь меня будет будить по утрам не солнышко, а ваваканье твоих пернатых?
- Это будет справедливая месть за их хозяина. Видишь? Одни плюсы.
- Да уж, – Годрик вытер подбородок, закончив с бульоном, и принялся за мясо. – Но завтра эта месть не осуществится, я не буду ночевать дома.
- А что так, за что мне такое счастье?
- Слушай.
И Гриффиндор рассказал ему о том, как встретил сегодня во время патруля злого скомороха. Рассказал обо всех странностях его поведения и своих подозрениях. Слизерин, вальяжно рассевшийся на лавке и откинувшийся спиной на стену, внимательно выслушал, но в конце только пожал плечами.
- Ты опять бежишь впереди своего полка. То, что он выглядел злым, не значит, что у него плохие намерения.
- Да, но я сейчас не об этом, – Годрик уничтожил мясо, вымыл руки и позвал пальцами в воздухе одежду, смотря сверху-вниз на сидящего друга. – Исключим подозрения о его намерениях. Зачем тогда ему все это? Зачем он отрабатывал эти чары, зачем просчитывал расстояние, зачем вырядился скоморохом, если ему это не по душе?
- Все может объясняться смешно и просто, – спокойно ответил Салазар. – Например, этот маг ничего в жизни не умеет и не знает, чем ему заработать на жизнь. В распоряжении у него только магия, ее он и планирует использовать, Как, если связываться со злыми колдунами ему не хочется, а там, где они не водятся, магия запрещена? Только иллюзией и обманом. Возможно, он планирует появиться во дворце, чтобы провернуть этот трюк с исчезновением, представив это просто как фокусничество, и заработать парочку золотых.
Но Годрик покачал головой.
- Если бы все было так просто, все не было бы так сложно, – не глядя, он сунул руки в вежливо подлетевшую к нему сзади жилетку. – Ему незачем было бы разучивать сложные чары. Чтобы показаться фокусником, есть целая прорва простых и быстрых заклинаний.
- Ну, может, он амбициозен и рассчитывает на гонорар.
- Может быть. Но я все-таки прослежу за ним. – И, завязав портупею с мечом, Гриффиндор направился к двери.
- Плащ возьми, полуночник, еще холодно по ночам, – напоследок крикнул ему друг. Годрик проворчал что-то про умников-дворян, но надел простой серый плащ из плотной ткани и, запахнувшись в него, вышел в ночь.
Было уже настолько поздно, что Артур отказывался смотреть на часы. Да и смысла в этом не было – бумаг оттого не уменьшится. И вопросов тоже.
Все получилось не так, как он рассчитывал. Нет, договор с Аннис о перемирии действовал, и она не желала прерывать столь выгодный союз также, как и он. Только вот нагрянувшие к ней послы от Баярда внесли смуту в политику Карлеона, и теперь Аннис хотела извлечь из договора с Камелотом побольше выгоды. Она предлагала кучи идей в самых разных вопросах: и в земельном, и в торговом, и в военном, и все планы были просчитаны далеко вперед. Несмотря на благородство королевы, она все же заботилась о своем королевстве больше, чем о Камелоте. Ему же теперь предстояло отвоевать интересы своего королевства в этих переговорах.
А самое ужасное было то, что у каждого из его советников было собственное мнение насчет этих предложений. Каждый норовил предложить кучу идей, и каждую из этих идей же норовили оспорить. В итоге Артуру казалось, что его голова разбухла до размеров сигнального колокола и бухает теперь с той же громкостью. Еще и Круэль на носу, город полон этих артистов... Мало ли, что может случиться на улицах. Он помнил, как еще в юности вместе с отцом выслушивал доклады рыцарей о том, что произошло на празднике: и об изнасилованиях, и о грабежах, и о драках, и о разбоях... Бродячие комедианты веселили народ своими прибаутками днем, но ночью отправлялись развлекаться сами. И дело было не в том, что они все сущие злодеи. Просто это была та грубая часть народа, что спускает последний медяк за кружку пива, а потом на пьяную голову творит то, что не нужно творить. Он только усмехался на восторженные детские воспоминания Гвиневры и думал о том, что через неделю она вместе с ним будет выслушивать доклады Леона о неизбежных бесчинствах, несмотря на бдительность всех патрулей. Что ж, у всего есть две стороны.
В какой-то момент Артур понял, что читает одну и ту же запись в документе уже раз десятый. Мотнул головой и прочитал снова: “...согласно вычислениям, земли от Нереца до Яхвы будут нейтральной территорией, на которой королевства смогут проводить...” Нерец и Яхва?.. А у него есть такие города? Голова отзывалась гудением на любую попытку думать. Да, кажется, это города на крепостях где-то на севере... Сколько там между ними?