Анна так возбужденно поклонилась, что чуть не упала. Ее благодарности вперемешку с извинениями прервали стражи, которым было велено увести ее в темницу. Собравшиеся зрители тоже принялись расходиться. Гвен незаметно сделала знак Мерлину, чтобы тот пошел вслед за всеми. И скоро в темноте Тронного Зала остались только король и королева.
Артур откинулся на спинку трона, закрыв глаза.
- Ты поступил милостиво и мудро, – негромко сказала Гвиневра, попытавшись вклиниться в клубок его мыслей.
- Я поступил глупо, – отрезал мужчина. – Неделя темницы. За магию? Что вообще мне делать, скажите, пожалуйста...
- Но ведь эта девочка и правда не виновата, – спокойно ответила Гвен. – Или ты уже в этом сомневаешься?
- Я верю. Ей – я верю. Но что делать с теми, кто не так честен? С той же старухой. С кучей магов, которые еще прячутся где-то в своих норах по Камелоту. Что они подумают? Король настолько глуп, что уже не сжигает на кострах за магию, значит можно выползти и устроить шабаш...
- Ничего они не подумают, – твердо прервала Гвиневра, взяв его за руку и сжав пальцы, заставив открыть глаза и посмотреть на себя. – Все они помнят нашу победу над Морганой. А ведь мы шли на нее без магии.
- Да, и у нее ее тоже не оказалось, когда мы пришли в замок.
Гвен улыбнулась. Забавно. Все эти люди...они приходили сюда, чтобы увидеть уверенного и властного короля, который решал бы все проблемы. А когда они все уходили, ей оставался от всей этой уверенности и власти только уставший человек с его недостатками и слабостями, страхами и ошибками, который был самый лучшим в ее жизни и тем, кто больше всего в этом сомневался.
- Когда-то ты мне сказал, что Камелот был построен на доверии и преданности, – произнесла она наконец. – И что никто и ничто, даже магия, не сможет нас победить, пока мы держимся этих идеалов. Почему ты сомневаешься в этом сейчас?
- Потому что за мою уверенность платят жизнями люди, – просто ответил Артур.
- Люди, которые готовы это сделать еще тысячу раз за правду, которую ты несешь. Например, сегодня, когда ты не казнил преступницу, потому что она всего лишь отчаявшаяся девочка. Лично я уверена, что эта правда защитит нас, даже если все маги мира пойдут на нас войной.
Наконец муж слабо улыбнулся и поцеловал ее.
- Спасибо.
И оставив уязвимость и сомнения в темноте Тронного Зала, они вышли в мир снова уверенными и всезнающими королем и королевой, которые никогда не ошибаются и никогда не сомневаются в своих решениях.
Под покровом ночи пробираться в Камелот было, конечно, безопаснее, но ничерта не удобнее. Это был закон подлости: делать дела нужно именно в то время, когда ты пальцев своих не видишь из-за темноты. Благо, сейчас ему не надо было прятаться. Он – просто бродячий артист, который присоединился к одному из многочисленных караванов циркачей и менестрелей, которые сейчас и ближайшие несколько дней будут торопиться во все большие города для празднования Круэля. У него был с собой костюм скомороха, так что никто не спросил ничего, а просто подал руку и помог запрыгнуть на повозку. Так делали на протяжении всего пути, караван подбирал всех бродячих артистов, чтобы подвести в Камелот.
Саймон сидел на крыше повозки, вглядываясь в ночную мглу и грыз яблоко, болтая одной ногой в воздухе. Не нравилось ему эта скрытность. Как бы ему хотелось просто явиться и сделать то, что нужно. Но нет, он не может. Он же не Моргана, да и та пропала неизвестно куда. Передала план убить своего брата и пропала, вместе со своим драконом, еще несколько месяцев назад. А если считать, что тот человек, у которого Саймон узнал этот план, видел ее еще раньше, то когда она вообще пропала? Ее счастье, что им было по пути в этом мире. Хотя...что бы он мог противопоставить самой Моргане Пендрагон?
- Эй, Саймон, – хмыкнул, здороваясь, местный менестрель, залезая к нему на крышу и устраиваясь рядом с бутылкой эля. – Чего бодрствуешь?
Саймон мотнул головой, растягивая губы в якобы дружеской улыбке
- Ну, у тебя эль, у меня яблоко. Хороший повод, чтобы не спать, правда?
Менестрель, которого звали Якоб, усмехнулся, пальцем вытолкнул пробку в бутылке, и та исчезла где-то под колесами повозки и осталась в придорожной траве.
- Да... Только вот завтра уже будем в городе. Работы будет хоть отбавляй. Лучше бы выспаться...
- Так чего не спишь?
Якоб отпил эля, побултыхав его во рту.
- Голос прочищаю...
Саймон засмеялся. Было глубоко заполночь, и дорога вилась по пустынным холмам, окруженным лесами, пушисто темнеющими в ночи. Вот бы разжечь огонь. Магией, чтобы не гас. Не любил он ночь и темноту. Они были скучны. Вот днем...
- Я думаю, на хорошую попойку наскребу, – снова прервал его размышления менестрель, и колдун чуть не скрипнул зубами.
- Это же Круэль. На нем ты на попойку нам всем наскребешь, да еще и новые шмотки купишь и балалайку.
- Мне старая нравится...
Саймон отряхнул штаны и осторожно поднялся. Все равно тихо посидеть этот болтун-пропойца ему не даст. А у него есть дела, которыми он может заняться. Буркнув что-то про ’’спокойной ночи”, он снова залез в повозку и пробрался в свой угол. Развернул свои вещи и, одними губами прошептав несколько слов, осветил очень слабым светом книгу, спрятав запретные страницы под скудным одеялом, которое ему выдали здесь. В конце концов, чары эти для него невероятно сложные, а еще настолько древние, что все колдуны о них и не слышали даже. Но Моргана нашла. Он не знал, как, но она нашла этот доисторический фолиант, по которому он вот уже несколько месяцев пытался выучить самую главную часть его плана по убийству короля Камелота.
- Трансгрессия... – тихо прочитал он.
====== Глава 13. Никогда не забывай, как все начиналось. ======
- Ты слышал, что в город уже съезжаются комедианты? – спросила Гвиневра, когда они вновь остались вдвоем после того, как вездесущий Мерлин покинул покои, подгоняемый лениво брошенной подушкой.
За окнами королевской спальни Камелот окутывала теплая и ясная майская ночь с заполонившими черное небо рассыпчатыми звездами. Длинные дорогие портьеры на этих самых окнах отбрасывали большую пугающую тень на ковер, а огоньки дюжины стройных свечей подрагивали, борясь с тяжелым, сонным ночным мраком. Отражение королевы дрожало на сумрачной поверхности зеркала, перед которым она сидела на красном пуфе, с наслаждением расчесывая волну черных волос.
- Угу, – невнятно донеслось из скопления подушек и одеял позади.
- Я впервые буду встречать Круэль, как королева, – продолжала Гвен слегка возбужденным голосом. – Надеюсь, это не помешает мне пойти завтра и послушать первые песни менестрелей. Ты пойдешь со мной? – она обернулась и только тут с улыбкой заметила, что муж сонно тонет в постели. Хотя ради ответа жене он выпростал руку и неопределенно махнул ею в воздухе, явно с одним только предназначением показать, что он слушает.
- Не-ет, не пойду. Дел будет много в замке, чтобы еще... – смачный зевок, – песенки слушать.
Гвиневра хмыкнула и снова принялась расчесывать волосы, только теперь не поворачиваясь к зеркалу.
- Песенки. Эти песенки, между прочим, слушают по всему Альбиону. И не только вымышленные баллады да сказки, менестрели часто поют о настоящих людях.
- Угу.
- Неужели тебе неинтересно? О Пендрагонах уж точно всегда пели, сколько я себя помню, на каждом Круэле.
- Именно, – Артур перевернулся на спину и сонно сложил руки под затылком. – Всегда одно и то же. Всегда что-нибудь о том, какой я доблестный воин. В этом году будет еще и про то, что я хороший король.
- И только? – иронично изогнув бровь, Гвен отложила расческу на трельяж и принялась плести косу на ночь. – А вдруг какие-нибудь шуточные песни?
- Не посмеют, – буркнул мужчина.
- Уверен? Помню, в свое время я слышала про Утера столько неприличных частушек... – от таких воспоминаний Гвен не удержалась и захихикала. Артур поднял голову для красноречивого взгляда. Женщина заставила себя прекратить смеяться и вернуть серьезный тон. – Все, поняла. Ты прав, для неприличных частушек у тебя есть жена. – Она задумчиво помолчала, путаясь взглядом в черных локонах. – Нет, все-таки интересно, про что и кого будут петь в этом году? Может, там про нас с тобой споют парочку баллад?