Один из драугров, пристально следивших за ним, проскрежетал что-то в ответ. Выслушав его, атморец повернул голову к Довакину.
- Что он говорит? – спросил Силгвир, нервно прижав уши.
- Что его жизнь поддерживал посох, который ты унёс, и ещё ты унёс его маску. Он просит меня стать свидетелем твоей казни, - мрачно сказал Рагот. – О, как бы сейчас я был рад исполнить его просьбу.
Силгвир осторожно попятился.
- Маска у меня в Вайтране, я специально унёс её из Коллегии, чтобы никто не забрал… а посох я отдал Толфдиру, - быстро объяснил он. К его тревоге, ни на Рагота, ни на драугров это не произвело видимого впечатления.
- Я заберу его, - невозмутимо сообщил драконий жрец.
- Но ты же не можешь просто взять и забрать посох Магнуса, Толфдир сказал, это могущественный артефакт… – попытался было запротестовать Силгвир, но взгляд Рагота ясно сказал ему, что это довольно неудачная идея. Расстегнув застёжку своего плаща, воин сбросил его с плеч и бережно завернул хрупкие останки Морокеи в надежную теплую ткань.
- Rok fen koraav jun ontzos, - произнёс Рагот, поднявшись с колен с мертвецом на руках. – Ahrk rok ontzos fen daal nahlaas. Пойдём, Довакиин, время покидать подземелья.
Силгвир слабо представлял, зачем Раготу уносить труп Морокеи из Бромьунаара. Он только надеялся, что жрецу не придёт в голову принести его в Коллегию или в Вайтран. К таким вещам норды относились далеко не приязненно, а уж какая слава пошла бы о Довакине и его друзьях, Силгвир и представлять не хотел.
Чтобы поспевать за шагом атморца, ему приходилось едва ли не бежать следом. О защите Довакиина Рагот заботился сейчас куда меньше, чем об удобстве Морокеи, покоящегося у него на руках. Казалось, он не испытывает ни малейшего отвращения от того, что прижимает к себе истлевший труп – словно плоть не имела для него никакого значения, в отличие от искры духа, что ещё жила в павшем драконьем жреце. В движениях Рагота Силгвир улавливал уважение, бесконечное уважение – и скорбь, и гнев, и обещание, которому суждено было исполниться, даже если для этого ему пришлось бы бросить вызов всему миру.
Едва громовым раскатом грохнули ворота за спиной, закрывая дорогу в бездны Лабиринтиана, Силгвир замер на мгновение, опрокидываясь в головокружительный свежий ветер. Но Рагот не остановился даже для того, чтобы вдохнуть чистый снежный воздух; упрямо наклонив голову против снежинок, взметаемых ветром в глаза, он поднялся на одну из высоких площадок, с которых Лабиринтиан и его окрестности были видны как на ладони. В далекие времена, должно быть, здесь стояли дозорные – для них места лучше сложно было бы придумать.
Бережно положив завернутого в плащ Морокеи на снег, Рагот распрямился и поднял голову к небу. Крик, прозвеневший его Голосом, расколол сгустившиеся серые тучи надвое, и те испуганно поползли прочь, обнажая северную горящую синеву небосвода, неохотно коснувшуюся чёрных стен Лабиринтиана.
Силгвир приблизился, когда Рагот решительно освобождал тело Морокеи от всех одеяний. Отбросив в сторону последнюю тряпку, атморец осторожно опустил мёртвого жреца обратно на свой плащ.
Силгвир не считал себя брезгливым, но открывшийся вид был по меньшей мере… неприятен.
- Зачем ты его раздел? – осторожно полюбопытствовал босмер, стараясь не подходить слишком близко. Рагот, поднявшись, неопределенно махнул рукой, указывая вверх.
- Ему нужно солнце. Чем больше солнца, тем лучше. Я бы унёс его к магическим течениям Винтерхолда, но я не знаю, как он перенесёт портал… и боюсь не суметь защитить его. Он очень, очень слаб. Охраняй его, Довакиин, как охраняешь собственную жизнь, и не позволяй тучам закрыть солнце.
- Подожди, а ты куда? – запоздало опомнился Силгвир. Рагот, уже готовый раскрыть портал, раздражённо оглянулся.
- Твои мозги окончательно замерзли, Довакиин? Ему нужны посох и маска. Не переживай, я не стану из-за них убивать, если меня не вынудят: я тороплюсь, и мне не до чужих жизней.
- Обещаешь? – встревоженно крикнул Силгвир, но ответом ему была только схлопнувшаяся в ослепительную точку вспышка заклинания. Вздохнув, стрелок нервно походил рядом с Морокеи, прежде чем сбросить с себя плащ и усесться на него, расстелив на заснеженном камне площадки. За маску Силгвир не переживал: её найти было очень просто, а вот с посохом Магнуса могло выйти хуже.
Но, с другой стороны, если Рагот во время их пребывания в Коллегии умудрялся спрятаться даже от мастеров-магов в потоках времени, то и посох Магнуса должен был суметь достать незаметно. По крайней мере, он на это очень надеялся.
В задумчивости опустив взгляд, Силгвир не сразу понял, что кажется ему немного неправильным, но, поразмыслив, пришёл к довольно определённому ответу.
Он был твёрдо уверен, что раньше череп Морокеи не смотрел в его сторону.
Осторожно и очень тихо отодвинувшись, Силгвир решил полностью посвятить своё внимание солнцу.
- Ни одного убийства, Довакиин. Меня даже не видели.
Силгвир неистово заморгал, нелепо взмахнув руками. Смотреть прямо на раскрывающийся портал явно было ошибкой.
- Я чуть не поседел, пока тебя не было! Ты мог бы меня предупредить, что он может двигаться!
Рагот посмотрел на лежащие на плаще останки Морокеи с некоторым сомнением.
- Непохоже, чтобы он много двигался, - хмыкнул атморец. С посохом в каждой руке – своим и посохом Магнуса – он выглядел довольно забавно, но Силгвир разумно решил, что лучше ему об этом не говорить. – Ничего. Посох Магнара пожрал столько силы, что ему хватит с лихвой.
- Мне отойти? – с некоторой опаской спросил стрелок, поднимаясь со своего места наблюдения за солнцем и Морокеи. – Если тут тоже должен быть какой-то ритуал…
- Никакого ритуала, - твёрдо отрезал Рагот.
И вложил в черные пальцы мертвеца древко посоха Магнуса.
Силгвир посмотрел на Морокеи.
На солнце.
Снова на Морокеи.
Ничего не происходило.
Он уже неуверенно переступил с ноги на ногу, раздумывая, не спросить ли Рагота – долго ли ждать, когда сверкающий под солнечными лучами камень в навершии посоха Магнуса вдруг посветлел добела; заблистал чистой небесной лазурью, будто выпитой из самого Ока или из небесного свода. И – в ответ лазурному сиянию – крепко сжались на древке посоха пальцы древнего жреца.
- Гляди, - тихо проговорил Рагот – почти в благоговении. – Такова сила посоха Магнара, что едва не иссякла за четыре тысячелетия – и что была накормлена ненасытным могуществом Ока. Время не имеет власти над Чертежником и дарами, что он оставил нам.
Силгвир не ответил ему; голос отказывался подчиняться. Он вновь видел чудо воскрешения, изгоняющее из смертного смерть; только Алдуин был способен на такое – да души драконов, что позволили Раготу вернуться в Нирн. Потоки светящейся лазури обволакивали бессмертным сиянием умирающее тело, изгоняли черноту и смрад из истлевшей плоти, и света вскоре стало почти невозможно много, так много, что Силгвир не выдержал, отвёл глаза, не в силах взглянуть за завесу изначальной энергии.
Энергии, что обращалась в плоть и кровь.
Энергии, что была самой жизнью.
- Kogaan los sul hi bo ko Bromjunaar, moro Rahgot, nilziik do folahzein, - Голос раскатился по заснеженным лестницам подобно незримой лавине – Голос, который уже слышал Силгвир прежде в стенах Лабиринтиана, Голос, для которого ни эти стены, ни расстояние не были преградой.
- Kogaan sul zovahzen, - со сдержанной гордостью склонил голову Рагот. Морокеи парил над землей, скрытый сверкающими потоками магии, что заставляли даже воздух тихо гудеть от едва заметной дрожи. – Zind ahrk zin los grindu mindin eruvosse do nahlot.
- Vahzen, - смех Морокеи заставил окружающий его свет задрожать. – Nuz druv los nahlaas mindahnu folahzeinaan voth Dovah sille, wo wahl Zey aus daar dukaan?